Когда он выполз — клянусь вам честью —
меняю облик, роняю челюсть,
хватаю камень и молча целюсь,
не будь я Витей!
Встречал я в наших проулках многое,
однажды видел живого йога я,
но шестиногое членистоногое
ещё не видел.
И что досадно — близ места адского
ни А. Стругацкого, ни Б. Стругацкого.
Никто не даст мне совета братского,
а это значит:
всё растолкую (мол, так и так-то),
постигну сущность любого факта,
плюс бездна такта, всё для контакта —
а не контачит!
Кричу: «Здоро́во!» — не понимает,
кладу червонец — не поднимает,
беру обратно — не отнимает.
Такие факты.
Другой бы плюнул, другой ушёл бы,
другой давно уже вырвал кол бы.
Я хлопнул по лбу и вынул колбу —
промыть контакты.
В момент промыли и повторили,
про их планету поговорили,
ещё купили, ещё открыли —
контакт налажен.
Они гуманны — и мы гуманны.
Они гурманы — и мы гурманы.
У них стаканы — у нас стаканы.
Не из горла́ же!
Общались сутки, а утром ранним
облобызались при расставаньи,
не наше пили, не «ративани»,
а их двуокись —
и понял я, когда принял сотую,
что невзначай прогулял субботу я,
но отработаю с большой охотою.
Число и подпись.
1980
