В студенческой столовке, где Ольга, экономя время, обедала, она сказалась за одним столом с Митрофаном Клыковым, и тот, узнав, что она та самая Ургалова из Агура, о которой писали в газете, стал ее расспрашивать о Берестове.
- Как там у вас, коллега, прижился Алешка?
- Алексей Константинович?
- Для кого Константинович, а для меня просто Алешка!
- Доктор Алексей Константинович Берестов, - подчеркнуто строго ответила она, - очень способный хирург.
- Не слыхали, коллега, Зина Голубкина пишет ему?
Она ни разу не слышала от Берестова о Голубкиной и прежним строгим голосом сказала:
- Вы спрашиваете, коллега, о таких вещах, о которых, по понятным причинам, не принято знать посторонним. Я думаю, что и вы, - продолжала она, - не станете ни с того ни с сего рассказывать о своих сугубо личных делах!
- Возможно! - ответил Клыков и смущенно покрутил своей длинной шеей.
Ольга быстро выпила стакан компота и, сухо попрощавшись с Митрофаном, вышла из столовой.
Назавтра весь день она занималась в институтской библиотеке, там же написала Берестову коротенькое письмо, сообщила, что на обратном пути заедет к Окуневым. "Кстати, я случайно познакомилась с Митрофаном Клыковым, вашим старым товарищем. Клыков очень интересовался, переписываетесь ли вы с Зиной Голубкиной. Поскольку вы скрыли ее от меня, я ничего Клыкову не могла ответить!"
2
- О, девочка наша приехала! - радостно воскликнул Аркадий Осипович, вставая из-за стола навстречу Ольге. - Очень рад, очень рад!
- Только на один день! - предупредила Ольга, подходя к Лидии Федоровне и целуя ее.
Она окинула взглядом комнату, словно искала в ней перемен, и, убедившись, что все здесь по-прежнему, справилась о здоровье.
- Скрипим, девочка моя, как старые деревья на ветру! - с привычной бодростью сказал Аркадий Осипович. - Ну а ты как?
- Вдовствую! - шутливо сказала Ольга.
- Кстати, что пишет Юрий Савельевич? - спросила Лидия Федоровна. Видимо, скоро приедет?
- Не знаю! - уклончиво ответила Ольга. - Давно от него не было писем...
- Ничего, девочка моя, - сказал Окунев, - от тебя надолго не уедешь. Кстати, как дела с твоей диссертацией?
- Кое-что уже сделала, можно было и побольше...
- Что же тебе мешает? В больнице все это время у вас спокойно. Да ты и в город-то съездила собирать какие-то статистические данные. Значит, дело у тебя вроде продвигается?
Она догадалась, что в ее отсутствие Окунев звонил Берестову, справлялся о ней.
- Руки порой не доходят, - грустно сказала Ольга. - Да нужно ли мне все это? - И подумала, что рано или поздно Окуневы обо всем узнают, так не лучше ли теперь рассказать?
И она рассказала.
- Вы это серьезно, Олечка? - испуганно спросила Лидия Федоровна. Юрий Савельевич произвел на нас вполне благоприятное впечатление, правда, Аркадий Осипович?
Он не ответил. Насупившись и заправляя в янтарный мундштук папиросу, искоса поглядывал то на Ольгу, то на жену.
- Нет, Лидия Федоровна, - тяжело вздохнула Ольга, - оказалось, что мы с Юрой разные люди. Правда, была минута, когда я уже согласилась было поехать с ним. Но вскоре поняла, что это ничего не даст. Допустим, я брошу Агур, но где гарантия, что в Ленинграде опять что-нибудь не произойдет? Если Юре не дорого мое будущее, если он почти с презрением смотрит на мою привязанность к любимому делу! Где же, дорогие мои, гарантия?
- Но, Олечка! - воскликнула Лидия Федоровна.
- Подожди, Лидия Федоровна, - остановил ее Окунев. - Она еще не все сказала.
- Но самое ужасное, - продолжала Ольга, - что Юра, задумав уехать, поставил меня перед свершившимся фактом: мол, попробуй теперь откажись! Поверьте, я не сгоряча, не с обиды приняла свое решение, а хорошенько обдумала его. Если уж ломать свою судьбу, то лучше сразу, тут же, чтобы не потерять под ногами твердой почвы, не остаться между небом и землей. Я, дорогие мои, не могу притворяться, не могу ни жить вполовину, ни любить!
- Но, Олечка! - опять пыталась что-то сказать Лидия Федоровна, однако Ольга, чтобы исключить всякие возражения, твердо заявила:
- Я разлюбила Юру!..
- Да, веселенького здесь мало, - сочувственно сказал Окунев. - Не так это просто потерять веру в человека, тем более... если человек этот... Еще Вильям Шекспир, девочка, говорил: "Как можешь ты надеяться на милость, когда ее не проявляешь сам?" В данном случае твой Юрий Савельевич решительно никакой милости к тебе не проявил...
