- То есть как уехал? - спросил Щеглов, наклоняясь к Ольге. - В отпуск, что ли?
- Разве вам Буров не говорил?
- Нет, я еще не видел Бурова.
- Уехал Юрий Савельевич, - сказала она с грустью.
- Вы говорите так, словно Полозов уехал навсегда.
- Вы действительно ничего не знаете? - спросила она и, заметив, что лицо его выразило недоумение, решила обо всем ему рассказать. Ведь если не она расскажет, это сделают другие, да еще с комментариями.
- О том, что Полозов отказался подписать новый договор, я, честно говоря, слышал. Однако не придал этому значения. В конце концов, не в бумаге дело. Можно для формы три бумаги подписать, а коли к делу не лежит сердце, никакие бумаги не помогут. Странно, очень странно, Ольга Игнатьевна. Жаль, что меня в это время не было в Агуре.
- Так ведь Юрий Савельевич беспартийный.
- Просто поговорил бы с ним, а задерживать не стал, - твердо сказал он. - Я и партийных товарищей не люблю задерживать, коли им здесь не нравится. Пускай себе на здоровье уезжают. Когда у человека не лежит душа, какой же из него работник! Пусть ищет свое счастье в другом месте, не так ли? Это я говорю в принципе, так сказать, в общем. Понятно, что к каждому случаю нужен свой индивидуальный подход. Ну а вы как же, Ольга Игнатьевна?
- Я, Сергей Терентьевич, по-старому...
- Мне, конечно, приятно слышать это от вас, но...
- Вы хотите сказать, что я мужняя жена?..
- Само собой разумеется, - сдержанно улыбнулся Щеглов, - да убоится жена мужа своего!
- Значит, и вы тоже? - вырвалось у Ольги.
Щеглов подумал, что она поняла его слишком буквально, и поспешил разъяснить:
- Я, разумеется, за полную гармонию в семье...
При слове "гармония" она невольно вспомнила о злополучной "струне" и сказала:
- Когда лопается струна, в оркестре уже нет никакой гармонии.
- Неужели лопнула?
- Кажется, Сергей Терентьевич, - печально вздохнула она.
- Все-таки не бывает так, чтобы музыка остановилась из-за одной струны, - участливо сказал Сергей Терентьевич. - Я все же склонен думать, что Полозов вернется. А коли вернется, - он посмотрел Ольге в глаза, - и простим ему на первый раз. В моей практике было, когда люди, наделавшие даже уйму ошибок, после того как искренне осознали их, становились лучше.
- Не будем больше об этом, Сергей Терентьевич...
- Понимаю, что разговор для вас не очень приятный, однако хочу внести полную ясность...
- Какую ясность?
- Если ваше счастье не здесь, а в Ленинграде, - мешать ему мы не вправе, как ни грустно будет расставаться...
Ольга закрыла глаза.
Вдруг Щеглов спросил:
- Кстати, как у вас дела с диссертацией?
- А нужно ли мне все это, Сергей Терентьевич?
- Очень нужно, Ольга Игнатьевна, да и не только вам! - сказал Щеглов горячо. - Если хотите знать, дело идет о чести всего района. Вот поправитесь, поставим вопрос на бюро райкома. Попробуйте потом не подчиниться! - В его строгом тоне она ощутила и ласковую озабоченность, и тревогу, и ей стало стыдно, что выставила себя перед ним не в лучшем свете.
- Ладно, Сергей Терентьевич, время покажет! Не будем загадывать, сказала она не так печально, как прежде. - В общем, спасибо, что зашли. И спросила: - Это, наверно, Катя прислала вас, да?
Он громко, с удовольствием рассмеялся:
- Конечно, цизик! "Папка Щеглов, - сказала она, как только я слез с нарты, - ты бы к Ольге Игнатьевне сходил, а то у нее, по-моему, худо". Ну, дорогая, выздоравливайте, скоро наступит солнечный февраль, устроим вылазку в тайгу, на белок поохотимся...
- Спасибо, Сергей Терентьевич, я с удовольствием!
Когда он ушел, Ольга еще долго прислушивалась, как под неторопливыми удаляющимися шагами Щеглова приятно похрустывал снег.
"Когда поправлюсь, пожалуй, надо будет съездить с Берестовым в Тигровую падь", - подумала она.
5
Тропинку, по которой обычно охотники шли в тайгу, замело, и пришлось прокладывать новую. Впереди на широких меховых лыжах шагал Щеглов. На нем были синие суконные брюки-галифе, оставшиеся, видимо, с войны, мягкие, выше колен унты, серый грубой вязки свитер и пыжиковая шапка-ушанка. Вторым шел Степан Григорьевич Ауканка в легком меховом жилете и в черных из чертовой кожи шароварах, заправленных в короткие торбаса, сзади на поясе висела у него барсучья шкурка. За Ауканкой - Костиков на обыкновенных лыжах с палками, которые были коротки для его высокой фигуры. Ольга и Катя шли рядом, а замыкал шествие Алексей Берестов. Ему-то и достался рюкзак с продуктами, однако эта довольно тяжелая поклажа, кажется, ничуть не обременяла Алешу.
