Буров по привычке достал из верхнего кармана кителя металлическую расческу, быстро зачесал свои редкие, рано поседевшие волосы. В глаза Юрию опять бросился несмывающийся пятизначный номер на руке Харитона Федоровича, и Полозов, словно от холода, поежился. На какое-то мгновение ему даже стало неловко, что этот добрый человек, с глубокой страдальческой складкой у рта, с синими мешочками под глазами, столько перенесший в своей жизни, должен уговаривать его, Юрия Полозова, молодого, полного сил, не знавшего никакого горя, не уезжать из Агура. Но это чувство неловкости быстро прошло.
- Так-то оно так, - сказал Харитон Федорович, продувая расческу и засовывая ее в карман. - Однако все мы под одним богом ходим - партийные и беспартийные. Тем более что в наших, знаете, условиях каждый работник на счету. Вот только жаль, что Сергея Терентьевича нет на месте, может, сходим с вами ко второму?
Юрий понял, что Буров имеет в виду второго секретаря райкома Петра Савватеевича Костикова.
- Нет, мне незачем ходить, Харитон Федорович, - твердо сказал Юрий. Прошу вас подписать приказ.
Буров взял папиросу, обмял ее.
- А доктор Ургалова, - улыбнулся Харитон Федорович, - дает свои, так сказать, санкции на ваш отъезд?
- Я думаю, что это наше внутреннее дело, Харитон Федорович, - тоже с улыбкой ответил Юрий.
- Что ж, Юрий Савельевич, очень жаль! Но, как говорится, насильно мил не будешь. Езжайте! А надумаете вернуться, милости просим... будем рады.
Только Юрий ушел, Буров позвонил Костикову. Тот сказал, что доктор Ургалова недавно заходила в райком, спрашивала Щеглова, а когда он, Костиков, спросил, по какому делу, Ургалова ответила: "По личному" - и сразу же откланялась.
- Смотри, Петр Савватеевич, у них что-то неладно! - сказал Буров. Полозов-то беспартийный, а Ольга Игнатьевна коммунист, следовало бы вам с нею поговорить...
- Я, конечно, не против, товарищ Буров, но она спрашивала Щеглова, видимо Сергей Терентьевич ей больше нужен. А ты подписал Полозову приказ?
- Да, Петр Савватеевич, подписал. Формально все правильно, но по существу...
- А как у тебя с заменой Полозова?
- Пока придется назначить лесотехника Курдова. А там посмотрим.
- Что ж, тебе в твоем хозяйстве видней. Кстати, как твое здоровье, Харитон Федорович?
- Доктор Берестов говорил, что какой-то спазм. Советовал бросить курить. Да разве бросишь, Петр Савватеевич?
- Ну, поправляйся, товарищ Буров, заходи! - и повесил трубку.
Буров взял было недокуренную папиросу, но тут же положил ее в пепельницу. Вытерев взмокший от пота лоб, тяжело вздохнул: "Да, кто в море не бывал, тот и горя не видал. Молодо-зелено!"
Ольга, забежав в больницу и отдав кое-какие распоряжения, сразу же пошла домой. Она застала Юрия, когда он, перерыв в шкафу все чистое, выутюженное белье, отбирал свои сорочки и кидал их как попало в раскрытый чемодан.
- Не торопись, я сложу их сама как нужно! - сказала Ольга, искоса глянув на его хмурое, замкнутое лицо. - Не забудь на тумбочке деньги.
- У меня хватит денег, - пробормотал он. - Я получил при расчете...
- Ты заедешь к маме?
- Возможно... - нетвердо сказал он. - Но у Клавочки буду часто...
- Я маме ничего не стану писать, - сказала она, глотая слезы. Пожалуйста, и ты ничего не говори ей, ладно? А лучше всего заезжай к маме, скажешь, что ты приехал в командировку...
- Если ты этого хочешь, я так и сделаю, - пообещал он. - И, умоляю, перестань плакать. Ведь ты разлюбила меня!
- Да, Юра! - сказала она, устало посмотрев на него. - Но я ничего не могу с собой поделать. Лгать я не умею. Если бы я обманывала, я бы мучилась. Как ни тяжело, Юра, но правда всегда лучше. Если скрывать, мучиться, загонять болезнь внутрь, потом будет хуже.
- Видимо, так... Ведь ты хирург и лучше знаешь, когда приступить к операции...
- Юра, нельзя до бесконечности натягивать струну! Вот она и лопнула!
- Заменишь другой, - саркастически, почти с вызовом сказал он. - Не жить же без музыки...
- Довольно глупо! Разве ты не знаешь, как я дорожила нашим счастьем... Я думала... я хотела, чтобы оно длилось вечно. А ты оборвал его даже не на середине, а в самом начале. Боже мой, что теперь будет с Клавочкой! - воскликнула она, уронив тарелку, которая гулко ударилась ребром о пол и, не разбившись, покатилась в дальний угол.
