И она откровенно призналась:
- Очень боюсь, что Берестов здесь без меня не справится. Через месяц-другой достроят больницу, потом надо будет ее оборудовать...
Молодой врач Алексей Константинович Берестов, или просто Алеша, как его по-приятельски называл Юрий, приехал в Агур прошлым летом, сразу после окончания дальневосточного мединститута. Он жил в той самой крохотной комнатке при больнице, которую когда-то занимала Ольга.
- Ты, Олечка, какая-то одержимая, честное слово. Так приросла к своему Агуру, что на каких-нибудь два месяца не можешь с ним расстаться. А твоя будущая диссертация? Или ты уже раздумала?
- Что ты, Юра, я уже столько сделала, - и, выждав минуту, сказала: Вот если бы вместе...
- Ты это о чем? - не сразу понял Юрий.
- Помнишь, ты мне говорил про дальневосточный ясень...
- Ну, говорил. Но актуально ли это? Приеду в Ленинград, зайду в Лесотехническую академию, посоветуюсь. Может быть, что-нибудь поинтереснее ясеня найдется.
- Тогда кедр, - неуверенно подсказала она, запустив пальцы в его мягкие волосы.
- А может быть, бук или тис? - засмеялся Юрий.
- В нашей тайге нет ни бука, ни тиса. Это я точно знаю.
Он недоуменно пожал плечами:
- Ну и заноза ты, Оля, честное слово. Ведь я не лезу в твою медицину. Не лезь и ты в мои леса!
- Я не лезу, я только советую тебе не мудрить, не распыляться.
- А если меня интересуют пальмы или кактусы! - уже не очень ласково сказал он.
- Если бы они росли в дальневосточной тайге, я бы не возражала и против кактусов.
- Вот бы и насадила их в Агуре по берегу Турнина! А вообще, ты хотела бы, чтобы все делалось так, как тебе лучше. Это, прости меня, чистейший эгоизм!
- Ну вот, так я и знала. Ты меня уже второй раз называешь эгоисткой.
- Неужели второй? - засмеялся Юрий и хотел обнять ее, но она обиженно отстранилась. - Что с тобой?
- Юра, это правда, что мне говорил Харитон Федорович?
Он сделал вид, что не понял, и хотел было взять со стола папиросу, но Ольга остановила его.
- Что это значит, Оля?
- Мне Буров говорил, что ты отказался подписать новый договор...
- Ах, вот ты о чем! - он пробовал улыбнуться, но улыбка получилась у него фальшивой. - Это же чистая формальность.
- Но ты отказался? Правда?
- Я сказал Бурову, что подумаю... посоветуюсь с женой...
- Почему же ты не советуешься?
- А ты уже подписала?
- Разумеется, - твердо сказала Ольга, решив испытать его.
- Вот видишь, даже не посоветовавшись с мужем! - Он закурил, прошелся по комнате и, вернувшись к столу, сказал: - По-моему, настало время подумать, как будем жить дальше. Мы с тобой честно отработали в Агуре сверх положенного, с большим избытком, строго следуя букве закона, как говорится, так что никто ни в чем упрекнуть не сможет. Теперь нам приходится думать не только о себе, но и о будущем дочери. Впрочем, то, что ты продлила договор на новый срок, не имеет никакого значения. Я как-никак глава семьи, и решающее слово - за мной.
- Юра! Что ты задумал?
- Оля, теперь поедем в отпуск. Узнаем, какая в Ленинграде ситуация. Кроме того, ты столько раз говорила, что беспокоишься о маме...
Она промолчала, по лицу ее пробежала нервная дрожь. Потом она тихо, но достаточно твердо сказала:
- Юра, я отсюда не уеду!
Он сделал над собой усилие, чтобы промолчать.
- Я чувствую, ты хочешь поставить меня перед свершившимся фактом! сказала Ольга прежним голосом. - И это, Юра, нечестно с твоей стороны!
- Ну вот и посоветовались! У других между супругами существует единство, а у нас, Олечка, что-то не так...
- Я в последнее время сердцем чувствовала, что ты неискренен, что ты что-то скрываешь от меня. Но ты, Юра, удивительно последователен.
- В чем же я последователен?
- Помнишь, когда мы еще не были мужем и женой, ты довольно часто употреблял слово "отработать". И вот опять...
- Хорошо, если тебе не нравится слово "отработать", пожалуйста, я его больше не буду произносить. Мы честно "поработали", и пора подумать, как быть дальше. Потом, я не формалист. Дело не в этой филькиной грамоте! Подумаешь, договор!
- Конечно, дело это добровольное. Но ты должен посчитаться и со мной! Что же мне, бросить мою работу на середине?..
