- Наверно, ничего не будет, - сказала она.
- Почему не будет, - ответил Тимофей и неторопливо замахал короткой удочкой. Вдруг он почувствовал частые, энергичные толчки, вскочил и начал, как говорят рыбаки, "шить".
- Что, подошла? - тревожным шепотом спросила Ольга.
- Уже шью!
- Шьете? - не поняла Ольга.
Он не успел ответить - в лунке показался сиг, Тимофей подтянул его к ледяной кромке, быстро схватил багорик, подцепил им сига и выбросил на лед.
- Скорей снимите его с крюка! - закричал Тимофей.
Снятый с крюка сиг выскользнул из Ольгиных рук, засверкал на солнце серебристой с золотом чешуей. Ольга сделала стремительное движение, чтобы поймать его, но Тимофей остановил:
- Не надо, сейчас устынет!
Он расправил блесну, снова опустил в лунку. Ольга легла грудью на лед у самой кромки и глядела в темную глубь, боясь пропустить мгновение, когда рыба снова начнет подходить. Махая удочкой, она не почувствовала, как чем-то резким царапнуло по блесне, как она мелко и часто задергалась.
- Что же вы, подсекайте же! - крикнул Тимофей.
- А шить не надо? - спросила она, рассмешив его. - Вы ведь шили...
- Это одно и то же, - весело сказал он.
Видя, что Ольга теряет время, он слегка оттолкнул ее от лунки, но она запротестовала:
- Нет, нет, я сама, Тимофей Андреевич, я сама... - и стала осторожно тянуть леску, но вытащить ее не могла. Видимо, рыба зацепилась за ледяную кромку.
- Тише, не дергайте, порвете леску! - опять крикнул Тимофей, хватая багорик. Ловким движением он опустил его в лунку и, подцепив рыбу, выбросил ее на лед. - Опять сиг!
Ольга была счастлива. Щеки ее горели. Она вскочила, запрыгала, как девочка, захлопала в ладоши.
- Скажите честно, здорово я шила?
- Отлично!
Ярко светило зимнее солнце. Небо стояло высокое, чистое. Всеми цветами радуги отливали на реке торосы. Ольга сбросила полушубок и осталась в шерстяном свитере, из-под шапки-ушанки выбивались пушистые пряди, густые брови, белые от изморози, еще резче подчеркивали ее большие блестящие глаза.
Почувствовав на себе внимательный взгляд Тимофея, она быстро повернулась к нему спиной.
- А кто это там трещит на деревьях?
- Это синицы, - сказал Уланка.
- Синицы? Наверно, это про здешних сказано: "Лучше синицу в руки, чем журавля в небе"? А трудно поймать синицу?
- Трудней, чем сига, но при желании можно! Бывает так, что она совсем близко, а в руки никак не дается.
- Неужели так и не дается?
- Бывает, конечно, - грустно улыбнулся Уланка.
Ольга замахала руками, затопала ногами, стараясь согреться, потом пробежала шагов двадцать туда и обратно.
- Какое солнце, какой чудесный день! - крикнула она. - Как хорошо здесь!
- Это, наверно, про нашу тайгу Пушкин говорил:
Мороз и солнце, день чудесный,
Еще ты дремлешь, друг прелестный,
Пора, красавица, проснись...
- Что ж, давайте шить, подсекать, одним словом, рыбу ловить, сказала она, подбегая к лунке.
Тимофей попробовал на ногте большого пальца, не притупилось ли тоненькое жало крюка, и, убедившись, что оно еще годится, сказал:
- Ничего, пойдет!
Ольга, взяв блесну, опустила ее. Уже через несколько секунд в воде сверкнула спинка сига и тут же исчезла, потянув за собой леску.
- Опять зеваете! - вскрикнул Тимофей, схватив багорик. Но и ему не повезло. Он, видимо, ослабил леску, и рыба мгновенно сорвалась.
- Ну вот, испортили дело! - обиделась Ольга. - Лучше бы я сама.
Ждать новой поклевки долго не пришлось. С трудом, едва не оборвав леску, Ольга подтащила к лунке тайменя, но выбросить его на лед не могла.
- Помогите!
Тимофей быстро подцепил его багориком под самые жабры, но таймень изогнулся, дернулся - и был таков.
- Ну что вы наделали, честное слово! - в отчаянии закричала Ольга. Совсем разучились рыбачить!
Он разразился смехом.
- Что же тут смешного? Упустили такого тайменя!
- Ладно, пускай опять я виноват, - согласился Тимофей. - Будем снова закидывать.
Меньше чем за час они поймали еще двух крупных сигов и тайменя. Ольге показалось, что это был тот самый таймень, которого упустил Тимофей.
- Пожалуй, пора сматывать удочки, - предложил он. - Зимний день короткий.
