- Возьмите, доктор, в память о рождении ребенка, - сказал Тимофей. По нашим обычаям, хорошему человеку, который принес радость в дом, полагается памятный подарок. Так что, пожалуйста, не нарушайте наши обычаи!
- Ладно, не буду нарушать, - уступила Ольга, взяв торбаса.
Тогда Уланка-старший извлек из свертка пару мужских тапочек, тоже очень красивых, собранных из разноцветных меховых лоскутьев и опушенных, как и торбаса, мехом огневки.
- А это мужу твоему! - сказал он. - Их тоже Марфа Самсоновна шила.
- Что вы, дорогой мой! - воскликнула Ольга. - Нет у меня никакого мужа. - Она умоляюще глянула на Тимофея, словно прося его на этот раз заступиться за нее, но он, к ее огорчению, сказал:
- Надо и тапочки взять!
В десятом часу сели ужинать. На столе появилось столько разных кушаний, что Ольга невольно подумала: это специально приготовили к ее приезду.
Наливая ей в стакан медовухи, Уланка-старший сказал:
- Добрая медовушка, бархатная!
- Почему бархатная? - не поняла Ольга.
Тимофей объяснил:
- Это когда мед с цветов бархатного дерева. Считается у нас самый полезный, но он бывает не каждый год.
- Вы говорите так, точно я знаю, какое оно, бархатное дерево, смущенно улыбнулась Ольга.
- По дороге на рыбалку покажу вам, амурского бархата у нас много растет. - Он ловко подцепил острым ножом большой кусок вареной медвежатины и положил в тарелку Ольге.
- Что вы, разве я столько съем?
- Кушай, мамка-доктор, медвежонок попался добрый, только вчера выкурил его из берложки, - сказал Уланка-старший.
Ольга вспомнила берлогу в дупле старой липы, которую она видела по дороге в Кегуй, и спросила:
- Берлога была на дереве?
- Однако да! - кивнул Уланка-старший.
- Значит, не шатун! - сказала она, рассмешив Тимофея. - Что вы смеетесь? Мне все это интересно!
- Правильно, понемногу отаеживаетесь! - весело сказал он. - Ну, за что будем пить?
Ольга с удивлением глянула на Тимофея:
- Понятно, за новорожденную! За вашу младшую сестричку!
Они чокнулись кружками и выпили: Уланки с Евлампием залпом, до дна, а Ольга небольшими глотками, будто с опаской.
Тимофей опять налил.
- Второй тост за ваше счастье, доктор! - предложил он и добавил: Чтобы тапочки не залежались.
Она скосила на него глаза.
- Кажется придется их пересыпать нафталином...
- Не придется! - уверенно сказал Тимофей.
После второй кружки у Ольги закружилась голова, но ей было приятно рядом с Тимофеем, он все время смешил ее и заставлял пробовать то одно, то другое кушанье.
Они не обращали внимания на сидящих напротив Уланку-старшего и Евлампия Петровича, которые много пили, много ели и о чем-то разговаривали на родном языке.
Ольга прошла к Марфе Самсоновне, побыла с ней четверть часа и вернулась к столу.
- Чем бы вас еще угостить? - спросил Тимофей и хотел было налить ей медовухи.
Ольга резко отодвинула от себя кружку:
- Все, ни капельки больше!
- Тогда моченой брусники?
- С удовольствием.
В первом часу ночи Ольга пошла спать, за ситцевым пологом была для нее приготовлена постель.
- А я к себе в интернат, - сказал Тимофей, прощаясь. - Ровно в девять сбор на рыбалку.
3
...Пока Тимофей укладывал в рюкзак рыболовные снасти, Ольга пробовала освоить орочские лыжи. Палок к ним не полагалось, и она постояла в нерешительности, потом сделала несколько робких шагов и потеряла равновесие.
- Нет, ничего у меня не выйдет! - сказала она с обидой на себя. - Вы со мной намучаетесь.
- Смелее, не робейте! - посоветовал Тимофей.
Он приладил за спиной рюкзак, стал на лыжи и зашагал легко, без всякого напряжения. Ольга почти с завистью глядела на него.
- Смотрите, как удобно на них, - сказал Тимофей, возвращаясь к Ольге. - Ну, двинулись!
И она пошла за ним, сперва тихо, потом все быстрей и вскоре освоилась так, что перестала отставать. Тимофей радовался.
- Это ведь одно удовольствие каждое утро прогуляться на таких лыжах, - сказал он.
- У меня нет таких лыж.
- Так берите эти!
- А как я их вам верну?
- Как-нибудь приеду в Агур.
- Приезжайте!
Они прошли километра два сквозь тайгу по узкой, плохо протоптанной тропе, которая сильно петляла.
