- Вот это, я тебе скажу, страсти! Не то что у нашего брата эскулапа!
Незаметно для себя она уронила книгу и уснула крепким сном очень усталого человека.
4
Уже на пятый день после операции Юрий Полозов почувствовал себя так хорошо, что слез с кровати и поплелся в прихожую искать папиросы. Обшарив все карманы пиджака, брюк, полушубка и ничего не найдя, затосковал. Не было у него с собой и денег, чтобы послать сестру в лавку за папиросами. Тогда его осенила дерзкая мысль: постучаться к доктору, попросить в долг на пачку "Беломора". Не подумав, что скажет Ольга Игнатьевна, Юрий тихонько постучал в ее комнату. Ответа не последовало. Он толкнул дверь и тут же испуганно отпрянул: Ольга переодевалась. Увидев на пороге Юрия, она вскрикнула, стыдливо отвернулась, уронив на пол зеркальце, которое, к счастью, не разбилось.
- Что вам нужно, больной? - раздраженно спросила она и стала почему-то ругать сестру: - Ефросинья Ивановна, почему у вас больные бродят без разрешения?
Полозов, предвидя неприятности, быстро вернулся в палату, лег в постель, укрылся с головой одеялом.
Через несколько минут туда пришла Ольга.
- Зачем вы встали? - спросила она строго.
Юрий высунулся из-под одеяла и виновато заморгал.
- Почему вы не отвечаете?
- Очень захотелось курить, - залепетал он наконец. - Ни папирос, ни денег у меня не оказалось, вот я и решил занять у вас на "Беломор"...
- Никаких денег не получите, курить вам нельзя, и вообще ведите себя прилично, больной!
Только она ушла, Юрий поднялся, открыл форточку и подозвал больничного каюра Евлампия Петровича:
- Папаша, отсыпьте табачку!
- Позялуста, кури, цего там! - сказал старый ороч, просовывая в форточку кожаный, расшитый красными нитками кисет.
Свернув из газетной бумаги "козью ножку", Юрий вышел в прихожую, стал в уголок и закурил.
После нескольких глубоких затяжек у него закружилась голова, в глазах потемнело, но бросить закрутку было жаль; докурил до конца без всякого удовольствия.
Полозов оставил в коридоре едкий запах махорочного дыма, и Ольга сразу поняла, что больной все-таки раздобыл курево. "Наверно, у Фроси выпросил", - подумала она и решила предупредить ее, чтобы не самовольничала, но в это время увидала в окно, что орочи опять собираются около больницы.
Ничего не сказав сестре, она вышла на крыльцо. Сразу шагнул ей навстречу брат Марии Никифоровны - Анисим. Будучи под хмельком, он стал угрожать Ольге. Она остановила его резким, предупреждающим взглядом и сказала громко, чтобы все слышали:
- Инженера из Мая-Дату привезли в больницу сразу же, как он заболел, я прооперировала его, и он чувствует себя хорошо. А вашу сестру, Анисим Никифорович, привезли ко мне в почти безнадежном состоянии...
Анисим сразу притих, задумался, потом потребовал:
- А ты покажи нам его...
- Пожалуйста, Анисим Никифорович, проходите в палату, - и, обратившись к остальным, добавила: - Все, кто желает, могут посмотреть инженера из Мая-Дату.
И они прошли в палату, где лежал Полозов, и каждый счел своим долгом задержаться у его постели, переброситься с ним несколькими словами, а иные для пущей убедительности даже поздоровались с Юрием за руку.
- Живой однако? - спрашивали они.
- Живой, конечно, - отвечал Юрий Полозов, решительно не понимая, для чего доктору понадобилось устраивать эти странные смотрины.
- Зачем это все, доктор? - после спросил он.
- Вы мой спаситель, Юрий Савельевич! - сказала Ольга. - Спасибо вам!
Тут ее голос дрогнул, к горлу подступил комок, и, чтобы не показывать Полозову слезы, она побежала к себе, повалилась на кушетку и наплакалась вволю.
Назавтра утренним поездом приехал доктор Окунев. Когда он появился в дверях - невысокий, полный, весь закутанный в меховую шубу, - Ольга вскрикнула, кинулась к нему.
- Здравствуй, девочка моя! - радостно сказал Аркадий Осипович, сбрасывая прямо на пол тяжелую шубу. Он снял пенсне, протер носовым платком, быстро водворил на место. - Ну-ка, веди меня в свою обитель!
Она взяла его под руку, провела в комнату.
- Совсем неплохо. Тепло и уютно. И не похоже, как ты однажды говорила, на келью! - И смеясь добавил: - Да и сама ты, по-моему, не похожа на монашенку.
