— Одно дело — мать, другое — староста.
— А я все равно не заплачу.
— Да ты в него и не попадешь!
— Нет, попаду!
— Вот и нет.
— Хочешь, докажу? Он скоро на обед поедет.
Ребята загнали козу в канаву, чтоб не видно было, наломали зеленых веток, побросали ей туда. Пусть, мол, есть себе на здоровье, только не мекает. А сами пристроились рядом. Притаились. Смуглый сухой комок в кулачке сжимает.
А белокурому интересно: попадет он или нет?
Ждали старосту долго. Коза уже все листья съела и улеглась в канаве. Солнце жжет, ничто не шелохнется — душно.
И вдруг возле самого оврага загремел возок.
— Едет! — прошептали ребята разом.
— А может, не он?
— Я посмотрю.
Как только подвода поравнялась с ребятами, смуглый выглянул и бросил комок.
— Попал, в затылок! — закричал он испуганно и выскочил из канавы.
Староста бросился за ним.
Помчался мальчишка полем, через рожь. Больно бьют созревшие колосья по лицу. Споткнулся на меже и… растянулся на земле. Тут-то его и накрыл староста; налетел, как коршун, ухватил за ухо. Малый от боли крикнул. Пробовал вырваться из цепких рук, упирался, ударил ногой старосту и позвал:
— Ма-а-а-ма-а!
— Ах ты щенок!.. — прошипел староста, схватил мальчугана за воротник рубашки и потащил на дорогу. — Иван! — закричал он извозчику. — Давай сюда кнут.
В это самое время как раз Кнейзель с Лидой возвращались. Остановились возле старосты.
— О, пан староста воюет? — удивленно поднял брови Кнейзель.
— Разбойник проклятый! — задыхаясь, бормотал староста. — Камень в меня бросил и ногой ударил…
Шеф сошел с брички, приблизился, оглядел старосту и засмеялся:
— О, гут, зер гут! Мальчишка учит старосту! — А к мальчишке: — Зачем бросиль?
— Слава говорил, что я не попаду в него…
— А ты попал?
— Попал.
— Следует проучить этого негодяя. И заодно его деда. Житья никакого от них нет! — вмешался староста.
Мухи садились ему на красный затылок, и по лбу сбегали капли пота.
— Пан староста глюпый, дюрак. Ети мальшик вырастет метки стрелок. Фюреру требуется много-много метки стрелок. Воевать будет великий Дойчлянд весь мир, земной шар… Пусти мальшик.
Обиженный староста поехал домой.
Лида сошла с брички, подошла к мальчику, протянула конфету и спросила:
— Когда вырастешь, кем будешь? Немецким офицером или полицаем?
Мальчишка взял конфету и, всхлипывая, сказал:
— Партизаном…
Лида покраснела, а Кнейзель настороженно спросил ее:
— Что он сказаль?
— Он говорит, что будет воевать партизан…
— О, гут, зер гут! — В широкой улыбке расплылось лицо шефа Ольшаницы.
Посоветовав мальчишкам швырять камни во врагов, Володя пошел на станцию. Было воскресенье, и его отпустили с работы домой. Стадо пасла тетя Аня.
Беспрерывно один за другим шли эшелоны. На восток и на запад. Из вагонов, которые двигались на запад, выглядывали истощенные, оборванные, грязные смугловатые солдаты.
Там Володя встретил и деда Михаила, поздоровался.
— Кто они? — спросил его мальчуган.
— Ты про кого?
— Да про тех, которые в эшелонах. Таких я еще не видел.
— Тальянцы…
— А-а, — догадался Володя, — итальянцы.
— Пускай будут итальянцы. Только по всему видать, что воевать они больше не хотят… Навоевались…
Перепрыгивая через лужи, Володя направился, на запасной путь, где остановился эшелон с итальянцами. Суетились они не только на перроне, они выходили на дорогу, добирались до хат, стучали в двери. За лепешку, тарелку супа, бутылку молока они охотно предлагали зажигалки, ботинки, совсем новое, ни разу не стиранное белье.
По перрону прошел шеф Ольшаницы Кнейзель с Лидой.
Лида остановилась, внимательно рассматривая итальянских солдат. Остановился и шеф.
— А какие они были раньше сытые и красивые…
Кнейзель презрительно улыбнулся:
— Трусливый народ, лживый и вероломный. Предали фюрера и теперь спасаются, как зайцы…
Потом взял Лиду под руку, и они ушли.
Володя заметил, как к дровяному складу с кошелкой в руках торопится хорошо знакомый ему парень Георгий Павличенко, а за ним итальянец. Было очень жарко, но солдат был в плаще, и это заинтересовало Володю.
Он незаметно подкрался к ним сзади и припал глазами к щели между штабелями дров. Видит: итальянец осторожно достает из-под плаща автомат и быстро передает его Георгию. Тот внимательно осмотрел оружие, глянул на итальянца. Володя понял, что Георгий знаками спрашивает, исправлен ли автомат.
