— Ну, историю, не историю, а в читабельный вид дневники я привел.
— Принеси в следующий раз. Я посмотрю. Если все в порядке отправишь рукопись в женский журнал. Ты с редакторами уже работал. Сумеешь договоришься.
— Попробую.
— Есть еще задания, — Дмитрий зло и хищно ухмыльнулся, — теперь уже по медицинской части. Во-первых, пора вытягивать Осина из запоя. Во-вторых, надо поискать компромат на доктора, который это сделает. Я тебе дам координаты врача — его фамилия Кравченко — и пару наводок. Работай.
— Зачем нужен компромат на доктора?
— В свое время он поставит Вите нужный диагноз.
— Это жестоко! — опять сорвался на упреки Круглов. — Осин и так уже пострадал. Пьяный, беспомощный, жена бросила…
— Он не пострадал, а получил по заслугам. Так ему и надо. А на счет пьянства…ты не перегибай палку…Подумай, хотел бы Осин бросить пить — давно бы бросил. Не хочет, как видишь.
— Не может.
— Нет. Не хочет.
Круглов не стал спорить. Когда-то и он пил, и не хотел-не мог остановиться. Из-за водки, собственно, он и получил свой первый срок, когда в двадцать пять лет, томимый жаждой, взял с приятелем пивной ларек.
— Хватит, диспутов. Твое дело — исполнять! Мое — приказывать! Вопросы есть?
— Нет.
— Тогда ищи контакты в дамских журналах. Следующий пункт плана — публикация статьи о сестрах Татарцевых.
Определить статью в журнал оказалось делом не сложным. Валерий Иванович позвонил в редакцию популярного глянцевого ежемесячника, попросил к телефону литературного редактора.
— Будьте любезны, Инну Середнюк, — назвал фамилию и имя, указанные в исходных данных.
— Да, — отозвался женский голос.
— Сколько стоит напечатать рассказ в вашем журнале? — не мудрствуя лукаво, задал вопрос в лоб.
На другом конце провода зависло недоуменное молчание. Дамочка переваривала информацию.
— Это не мой вопрос.
— А я думаю ваш, — ответил Круглов. — Если, конечно, вам интересно заработать несколько сот долларов.
— Что? — Инна Середнюк не поспевала за ходом беседы.
— Есть факты, им надо придать литературную форму и обнародовать. Возьметесь?
— Мы не занимаемся политикой.
Круглов перебил.
— Это дневники моей родственницы. Чисто женская история. Пятьдесят страниц рукописного текста про секс, любовь и обман. Увлекательное чтиво, в духе ваших рассказов из конверта.
— Предложите дневники другому издательству, мы…
— Я предлагаю не издательству, а лично вам получить четыреста баксов плюс гонорар за непыльную работенку. Четыреста баксов! Наверное, столько составляет ваш месячный оклад?
В ответ полилась тишина. То ли Инна переваривала наглое требование и искала достойный ответ; то ли, действительно, столько получала в месяц.
— Алло? — напомнил он о себе.
— Да. Я согласна.
— Мерзкий пасквиль! — Виктор пробежал глазами первую страницу и отложил журнал.
— Я бы хотела, чтобы ты прочитал все, — без всякой интонации проговорила Вера Васильевна.
Осин подчинился. Спорить с бабушкой было бесполезно.
«Женская судьба в предвоенном 1939-м также зависела от множества случайностей как и ныне…
Вера Рощина заморгала ресницами, сделала наивные глаза и взмолилась:
— Профессор, ну, пожалуйста.
— Нет, голубушка. Поздно. Пора отдыхать.
— Андрей Андреевич!
К четвертому курсу студентки-медички овладевали актерским мастерством досконально. Во всяком случае Вера Рощина в нынешней интермедии „ученица и мэтр“ была очень убедительна. Само обаяние и порыв, она благоговейно снизу-вверх взирала на светило советской хирургии и, как манны небесной, ожидала решения. От того, как поведет себя Коковцев зависела судьба Веры. Она уже трижды провалила зачет по оперативной хирургии и сейчас надеялась на одно: Андрей Андреевич пожалеет ее, смилостивится, войдет в положение и не перенесет испытание на утро. Все знали: с наступлением темноты старенький Коковцев начинал клевать носом и спускал „отличникам“ вроде Веры явные огрехи.
— Ладно, — Андрей Андреевич обреченно вздохнул, кивнул на дверь лекционного зала. — Пойдемте, Рощина, поглядим чем порадуете на сей раз.
Верочка устроилась в третьем ряду и торопливо записывала редкие мысли. Слава богу, билет тянуть не пришлось.
