— Тогда я никуда не поеду.
— Поедешь. Старая ведьма обожает семейные церемонии. Скоро день рождения деда, соберется все семейство, это отличный повод представить тебя всем.
— Зачем меня представлять твоим родственникам? — с лицемерным равнодушием спросила Ольга.
«Затем, что мне позарез нужны деньги!» — чертыхнулся Виктор. Будущий визит его нервировал, он злился на бабку, себя, белый свет. На Ольгу Виктор злился особенно. От того, какое впечатление блондиночка произведет на старуху зависело, сколько денег он получит. Понравится Ольга, бабка отсыпет от казны щедрой рукой. Нет — оставит на голодном пайке. Поэтому кровь из носу, требовалось, разбудить в подруге горячий энтузиазм.
— Я хочу всем показать какая ты! — произнес Виктор с восхищенной интонацией. И замолк, не желая говорить лишнее.
Ольга грустно отвела глаза в сторону. Она ожидала большего. Фраза, красивая и пустая, не значила ничего.
— Тебе предстоит испытание, — сказал Осин очень серьезно. — Бабка у меня с закидонами. Вечно всех проверяет на вшивость. На что я — любимый внук, опора династии, а каждый раз волнуюсь, вдруг ошибусь, не то скажу. не так сделаю и лишусь наследства. Она обещала мне Отрадное. Я не могу рисковать. Я должен стараться и ты тоже должна постараться понравиться старухе.
— Должна? — Ольга нахмурилась.
— Должна! — приказал Осин. — Отрадное стоит десять миллионов баксов. Представляешь, себе?!
— Представляю, — протянула Ольга, — единичка и семь нулей?
— Ради такой суммы можно немного смирить характер.
Осин многозначительно посмотрел на Ольгу.
И тогда, и сейчас, призывая к благоразумию.
— До Виктора я была замужем! — призналась со смущенной улыбкой Ольга.
— Кто был ваш супруг? — старуха приподняла надменные брови.
— Он бизнесмен.
— Чем занимается?
— Зажигалками.
— Фи, какая мелочь, — аккуратно вырисованные помадой губы сложились в презрительную ухмылку.
Виктор немного расслабился. Беседа перетекла в безопасное русло, его вмешательство пока не требовалось.
— Вы любили мужа? — продолжился допрос.
— Поначалу любила, — ответила Ольга. — Потом разочаровалась.
— Дети есть?
— Нет.
— Почему? — старуха медленным плавным жестом поправила волосы. Блеснули в сполохах хрустальной люстры камни в кольцах.
— Мы хотели пожить для себя, — вздохнула Ольга.
— Виктор вас содержит?
— Зачем же?! Я сама зарабатываю неплохо.
— Каким способом?
— Даю уроки английского.
— Почем нынче английский?
— Мне хватает, я не нуждаюсь в покровителях.
— Самостоятельные женщины — бич общества. Они уподобляются мужчинам, теряют женственность, растят детей-уродов. Призвание женщины — любить. Дом, мужа, детей. Так считал Виктор Викторович. Во многом он прав.
Ольга вздохнула тяжело. Скажи она, что берет у Виктора деньги, профессор заклеймил бы позором иждивенок.
Старуха отхлебнула из фарфоровой чашки, промокнула губы салфеткой. Ольга, как отражение в зеркале, повторила ее действия.
— У вас прекрасная посуда, — польстила грубо.
— Здесь много прекрасных вещей. Не знаю, кому они достанутся после моей кончины. Я решила завещать фарфор музею. Виктор, ты слышишь, музею!
Осин кивнул, промолчал. Бабка обожала заводить разговоры про завещание и наследство и наблюдать при этом за его реакцией. Удержать волнение, узнав подобную новость достаточно трудно. Посуда и прочее барахло, которым по завязку было забито Отрадное, тянула на сотни тысяч долларов. Одна чашечка, из которой Ольга пила чай, стоила не меньше пятисот зеленых. Саксонский фарфор, 18 век, уникальная вещь.
— Как вы познакомились с Виктором?
— Бабушка, я же рассказывал, — вмешался Осин.
— Так как вы познакомились с Виктором? — игнорируя реплику внука, повторила старуха.
— Впервые мы встретились на выставке. Экспозиции наших фирм оказались рядом. Я увидела Виктора и почувствовала: он — моя судьба. К сожалению, он меня не заметил. Год я старалась попасться ему на глаза, где только можно. Потом, к счастью, Виктору потребовалась новая секретарша. Я пришла под видом претендентки и неизбежное свершилось. Виктор Петрович заинтересовался мной.
— Романтическая история, в духе мыльных сериалов.
— Все романтические истории — банальны, — Ольга слегка осмелела, она чувствовала, что симпатична старухе.
