Йоаким понятия не имел, чем она занимается днем, пока он на работе. Насколько он мог видеть, за девять часов его отсутствия в квартире ничего не происходило: немытая посуда после завтрака так и стояла на кухонном столе, волосы у Сюзанны небрежно сколоты на затылке, как утром, когда она целовала его на прощание, и одета она по-прежнему в черное шелковое кимоно, расшитое бирюзовыми драконами. Иной раз, когда он в пять-полшестого входил в квартиру и видел голые бледные ноги Сюзанны, выглядывающие из-под кимоно, его охватывало легкое отвращение, и он спешил заключить Сюзанну в объятия, прижать к себе. Тогда это неприятное ощущение сразу проходило.
Но ведь чем-то она, наверно, занималась. Про английский ему спрашивать не хотелось, хотя он надеялся, что она делает успехи. Учебники лежали на письменном столике в комнате, предназначенной для малыша, и временами то один, то другой бывал открыт. По телефону Сюзанна вряд ли разговаривала. С единственной ее подругой, коллегой по детскому саду, днем не поболтаешь. Телевизор она определенно тоже не смотрела, поскольку телепередачи ее не интересовали.
Он пробовал осторожно посоветовать ей, чем можно заняться:
— В твоем распоряжении весь день. Ты сама себе хозяйка. Можешь пойти в кафе. В Ботанический сад. Можешь сесть на автобус, съездить в Луизиану[2]. Или сходи в кино, на послеобеденный сеанс. Никаких усилий от тебя не требуется, Сюзанна. В общем, есть масса чудесных занятий, — говорил он с притворным энтузиазмом, и, к сожалению, она тотчас замечала фальшь.
— Кончай разыгрывать педагога-психолога, — обиженно отвечала она. — Я взрослый человек. И прекрасно знаю, на что употребить свое время.
— И на что же ты его употребляешь, Сюзанна?
— Беременность отнимает столько сил. Тело работает без передышки. Сердце бьется за двоих. Я отдыхаю.
Вот, значит, как. Сюзанна просто отдыхала. Куда девалась ненасытная девчонка, в которую он влюбился? Чертенок с темными раскосыми глазами, что всматривались в его собственные и дарили утешение в глубокой бессловесной печали, о масштабах которой он раньше даже не догадывался. Та, чьи пальцы расстегивали ему рубашку, та, что целовала его в кадык, ласкала его язычком. Девчонка с отчаянным взглядом, которая сражалась изо всех сил, чтобы одержать решающую победу.
Нет ее больше, исчезла. Чтобы позднее вернуться, с оптимизмом думал Йоаким. И много ли по большому счету ему известно о том, каково ей быть беременной? И вообще, что он знает о женщинах? Если верить Сюзанне, совсем мало.
— Ты воображаешь, что мужчины и женщины думают одинаково, — говорила она. — И когда оказывается, что я не похожа на ту, какой, по-твоему, должна быть, ты смотришь на меня так, будто я немыслимый пришелец из космоса. Опасный и подозрительный. И неплохо бы тебе об этом знать.
Он прочитал несколько книжек о беременности. Узнал о разного рода сопутствующих явлениях. Помимо физических недомоганий, беременные женщины страдали перепадами настроений. Как правило, их мучила ответственность за будущего ребенка. Иные впадали в угнетенное состояние. Вот таково чудо жизни. С одной стороны, радостное, прекрасное, с другой — тяжкое, жестокое, непонятное. Эти слова утешили его. Ведь речь шла не о влюбленности. Влюбленность — своего рода безответственность, то бишь полная противоположность тому, что требовалось от него сейчас. Или тому, чего он требовал от нее. Глупо было предлагать ей пойти в кафе или в кино.
— Не пора ли нам подготовить детскую, а? — сказал Йоаким, и Сюзанна восприняла эту идею с живым интересом. Несколько дней обдумывала, в какой цвет покрасить стены — в розовый или в голубой. Они же не знают, кто родится — девочка или мальчик. В конце концов он предложил покрасить комнату желтым, и она согласилась: удачная мысль.
Он купил краску, освободил комнату от мебели, выставил все на черную лестницу. Застелил пол и плинтусы и взялся за работу. Дитте тоже вооружилась кисточкой, красила стены на высоте своего роста, а вдобавок нарисовала множество сердечек, и он с трудом добился от нее разрешения закрасить их. Малярные работы заняли у них целый уик-энд. Сюзанна тем временем изучала каталоги детских магазинов, на первых порах с энтузиазмом, однако час шел за часом, она лежала одна в гостиной, из детской доносились голоса Дитте и Йоакима, и настроение у нее испортилось, так что, когда Йоаким хотел обсудить с нею, какие покупки надо сделать, она встретила его молчанием.
