САИД АЛЬ-ДЖУХЕЙНИ
Он любит этот дом, его обитателей, его камни, деревянные ставни его балконов, резьбу на стенах, освещение, комнату с высоким потолком для чтения Корана в дни рамадана. Примерно посредине дома расположены узкие окна, за которыми находится женская половина. Оттуда они слушают стихи из Корана, оставаясь скрытыми от чужого глаза. Через одно из этих окон выглядывает она, следит за ним, рассматривает его. У него перед глазами стоят разноцветные куски мрамора, которыми выложено дно фонтана посредине небольшого внутреннего сада, пушистые ковры, которые не дают ее нежному телу ощутить твердость стены. Ножки Самах ступают по этим переходам, когда в доме нет посетителей. Тайная радость наполняет сердце Саида — его не считают здесь чужим.
Внимая шейху Рейхану, Саид видит, как Самах входит в одну из комнат и выходит из нее, смотрит в окно, удобно устроившись на ковре. Эта радость не покидает его уже семь месяцев, с третьего дня праздника разговенья: она вошла, склонив голову от смущения, стыда и волнения. Ее маленькая тонкая кисть трепетала, как трепещут надеждой сердца ожидающих ночью двадцать седьмого числа рамадана[31] первого шепота нарождающегося дня. Ах, как сильна любовь! Самах кажется ему сиянием, мечтой. Он не замечает ее плоти. Не видит ее шеи, груди, плеч. Она как недостижимая вершина, как цветок, который нельзя сорвать.
На улице, увидев разодетую женщину без покрывала, с открытым лицом, Саид мысленно раздевает ее. Под мягкими и осторожными прикосновениями его пальцев, дрожащих от горячего желания, одежды падают одна за другой. Он видит мягкие линии рук, округлости груди, гладь живота… Взор его блуждает в пустоте. Он представляет себе «веселый дом», о котором рассказывали его приятели-семинаристы, те, что не знают счета деньгам. Говорят, там есть просторный зал, где полно эфиопок и гречанок. Говорили, что есть там и индуски. В прошлом году ему пришли деньги за переписку книги по логике для одного из шейхов Верхнего Египта. Приятели уговаривали его пойти с ними в «веселый дом». Но он сжал кулаки, затряс головой и отказался. Непонятно, что помогло ему не поддаться на их уговоры? Студенты и семинаристы, его земляки из квартала аль-Батыния считают его добропорядочным, верующим, отзывчивым. Он спешит прийти на помощь каждому, кому трудно, готов броситься на мамлюка, вознамерившегося похитить женщину, кликнуть студентов-азхарийцев, поднять мужчин, чтобы задержать похитителей. Если бы Саид был наделен силой борца Каркамаса, ни один мамлюк не отважился бы похитить даже фасолину из корзинки какой-нибудь девочки. Ho аллах создал его слабым, болезненным. Когда он больной лежит на своем старом тюфяке в галерее, люди навещают его, справляются о здоровье. Что бы они сказали, если бы им стало известно, что Саид захаживает в «веселый дом» и платит деньги, чтобы иметь женщину на время?
