Посреди всего этого я отвел Шона в сторону. Я не делал этого до тех пор, пока мог. Я спросил его насчет того, что видел в пещерах.
— Ах, да, — сказал он, гладя свою буйную рыжую растительность. — Ну, а как именно выглядит этот твой снарк?
— Что ты хочешь этим сказать — «мой снарк»? Есть что, разные виды?
— Столько видов, сколько людей, которые их видят.
— Не понимаю. Так как, то, что я видел в лесу, там, на Высоком Дереве, было настоящим или нет?
— Трудно сказать. Есть несколько теорий. Никто не проводил ни капельки порядочных исследований, но кажется, что какие-то типы растений на планете производят галлюциногенную пыльцу.
— Понятно. Значит, то, что я видел, было просто мозговым электричеством.
— Да трудно сказать. Ты искал следы?
— Нет, меня вырубили прямо после того, как я его увидел.
— Ну, значит, это могло быть и настоящее существо. То есть, я хочу сказать, что ты наверняка видел нечто реальное. Ведь с точки зрения зоологии Высокое Дерево еще совсем не исследовано.
— А как ты объяснил бы, что это животное объявилось здесь?
Он пожал своими плечищами.
— Никак. Но ты мог увидеть настоящее существо там, на моей планете, а тут у тебя наступила замедленная реакция. Такие вещи случаются.
— Ага, такие вот галлюциногены. Переживания такого рода вполне часто происходят.
— Я знал несколько людей, которые утверждают, что их снарки появляются перед ними каждый нечетный месяц или что-то в этом роде. Это как процесс импринтинга. Идея фикс. Если ты простишь еще один галлицизм.
Я почесал подбородок, покачав головой.
— Но животное казалось таким реальным.
— Так оно и может быть, парень.
— Ага. Только вот…
— Что?
— Ты же сказал мне, что эта штука — не-буджум.
— Для меня это больше похоже на снарка.
— А что было бы, если бы я действительно увидел буджума?
— Ты не был бы тут, если бы его увидел.
— Тогда понятно, — ответил я.
Сэм был очень одинок, потому что его припарковали у входа в пещеру, поэтому между различными делами я решил непременно навестить его. Чтобы скоротать время, мы провели с ним проверку всех систем, просто чтобы убедиться, что все у него работает нормально. Мы могли бы время от времени это делать, что-то мы стирали, добавляли пару новых программ, все такое. Казалось, что все в порядке, пока я не обнаружил, что программа абсолютного времени Сэма, оказалось, отстает на два часа. В этом не было никакого сомнения. Сэм оказался на два часа позади всех остальных часов в тяжеловозе: тех, что на панели управления, на микроволновой печи в кухоньке, даже позади моих ручных часов, которые я вечно забываю надеть. Этому были только два объяснения. Либо таймер почему-то, по необъяснимой причине, на два часа выключился, а потом сам включился, либо Сэма выключили на то же самое время — два часа.
Не было никакой возможности непосредственно выключить Сэма, но, если бы я хотел, я мог бы прекратить подачу питания на его центральное процессорное устройство, и он вырубился бы мгновенно, как и всякий другой компьютер. Разумеется, Сэм никогда никому другому бы не разрешил такого учинить, но кто-то, кто работал над тяжеловозом, а не над ним…
Сэм сказал:
— Значит, у тебя выходит, что это случилось в мастерской, там, на Высоком Дереве.
— Не могу представить себе, когда еще и кому могла подвернуться такая возможность. Кроме как у Вонючки, который работал с тобой там, на Голиафе.
— Ну, Вонючка уж наверняка превыше всяких подозрений.
— Может быть. — Я немного подумал. — Ладно. Вонючка работал с тобой целый день, правильно? А в ту ночь милиция пыталась проникнуть в его гараж, чтобы тебя обыскать?
— Не знаю, кто это был. Я просто убрался оттуда поскорее.
— Да, и это как-то трудно объяснить, если подумать как следует.
— Это почему же?
— Ты говоришь, что с грохотом насквозь пробил гараж Вонючки. Ты кого-нибудь встретил?
— Не-а. Я прокатился через свободный участок, примял сарайчик, потом нашел тихую боковую уличку и выкатился из города. Никто за мной не последовал.
— Если это была милиция, то странно, что они не стали за тобой гнаться, — заметил я.
— Может быть, это был тот самый Петровски и его помощник или два.
