— Мы держим эти штуки на тот случай, когда мы выпьем чересчур много — так, что никто из нас не в силах стоять у плиты, — сказал Лайем, — но не настолько пьяны, чтобы не чувствовать голода.
Кроме того — бесчисленное множество ящиков пива. Они варили собственное пиво, и весьма неплохое, если вам нравится темное, сиропистое пиво с содержанием алкоголя примерно процентов двадцать. К этому они добавили все оборудование и инструменты, которые у них были, кое-какую одежду и примерно две тонны туристического снаряжения, включая даже дрова.
Потом все они потопали вместе с Винни и собрали для нее еды. Она научила нас распознавать несколько видов плодов, овощей и корешков. Поскольку помогали все, то мы заложили для нее примерно годовой запас продуктов. С помощью Дарлы она сказала нам, что совсем не надо тащить с собой так много. Она всегда по дороге сможет найти себе, чем прокормиться. Я сказал, что запас карман не тяготит, втайне сомневаясь, что мы сможем в ближайшем будущем попасть на такую планету, где смогли бы найти подходящую еду для нас всех.
Прежде чем мы тронулись в путь, мы попробовали продумать маршрут, пытаясь скоординировать карты Винни и ее поэму для путешественников с тем, что Шон и Лайем знали про остальные планеты внешних миров. Дарла все последние два дня провела за переводами.
— Эта штука просто продолжается до бесконечности, — сказала она. — У меня уже, наверное, строф пятьдесят есть.
— Винни наверняка знает, куда мы движемся, — заметил Джон.
— По крайней мере, нам так кажется, — сказал Роланд, — и, по-моему, нам придется проехать еще пять планет внешних миров, прежде чем мы выедем из этого лабиринта.
— И, честное слово, мы и так были в нем слишком долго, — сказал я. — Иными словами, в этом месте мы снова должны будем проскакивать в неизвестный портал.
— Правильно.
— Шон, эти данные не расходятся с тем, что ты знаешь?
Шон кивнул.
— Похоже, все правильно, хотя описания планет у Винни немного схематичные.
— Неизбежные трудности, — сказала Дарла. — Они всегда попадаются в переводе, если переводить уже с переведенного текста. Поэма написана на языке Винни, который структурно очень отличается от человеческих языков. Я знаю на нем только несколько словесных групп — в нем нет слов отдельно, как таковых, — поэтому Винни помогает мне, переводя на ходу на английский, который она знает хуже, чем испанский, который, в свою очередь, она знает очень плохо. Потом я должна из всего этого сделать какой-нибудь осмысленный текст. — Она глотнула темного пива и смущенно покачала головой. — Я, наверное, все время делаю массу ошибок. По большей части это одни догадки и больше ничего.
— При существующих обстоятельствах ты справляешься просто замечательно, — сказал Джон.
— Спасибо.
Я протянул руку и похлопал Винни по голове.
— Умница, — сказал я.
Винни схватилась за мою руку, подпрыгнула, перешла по столу и плюхнулась мне на колени. Она сомкнула руки у меня на шее и ухмыльнулась до ушей, крепко зажмурившись.
— Какая она нежная лапочка, правда? — сказала Сьюзен.
— Да, верно, — ответил я. Я зарылся в ее длинное лохматое ухо. А вы когда-нибудь обращали внимание, что она всегда хорошо пахнет? Словно у нее духи такие тонкие.
— Это то, что далеко не всегда скажешь про большинство разумных существ, — сказала Сьюзен.
— Да. Ладно, как бы там ни было, давайте вернемся к теме…
— Послушай, Джейк, — сказал Роланд, — вот галактический пояс — дорога, которая ведет через ответвление Ориона в этой части Галактики. Ты видишь, как тут он перекрещивается с ответвлением Персея? Вот где мы снова оказываемся там, где можем выехать на знакомые дороги.
— А как мы узнаем, что добрались до этого места?
— Ну, тут ты прав — узнать довольно трудно, — Роланд положил карандаш и почесал в затылке, потом снова пригладил свои прямые черные волосы. — Вот что дьявольски трудно во всем этом. Нет никакой возможности близко соотнести карты и поэму Винни. Поэма — просто длинный список инструкций. Проезжай десять километров, потом поверни налево, невозможно ошибиться — и всякое такое. Если мы идем просто за указаниями, нам страшно трудно сориентироваться, где именно на карте мы находимся в настоящий момент. Если только мы не сможем вести астрономические наблюдения.
