— Стало быть, все эти странные светящиеся точки всего лишь сателлиты этой более чем странной планеты, — сказал я.
Мы быстро падали на поверхность диска. Солнечный диск, который представился нам темным овалом, когда мы зависли прямо над ним, снова стал ярким и сверкающим, и мы оказались на ярком дневном свету. Невозможно было смотреть прямо на этот диск, словно это было настоящее солнце, к тому же типа того, которое согревает Землю. Звезды исчезли, и над нами появилось голубое небо, которое сперва было в верхних слоях атмосферы темным и холодным, но постепенно, по мере нашего спуска, оно все светлело и теплело.
Поверхность диска была лоскутным одеялом, на котором были представлены все типы поверхности и рельефа. На ней были леса, пустыни, равнины, степи, куски, которые были больше похожи на чужие планеты, странные пейзажи, в которых вообще ничего нельзя было разобрать. Там, внизу, расстилался безумный пестрый плед. Кроме того, перед нами были свидетельства разумной жизни. Теперь я смог разглядеть дороги, хотя их было немного. Какие-то строения, некоторые из них огромные и совершенно необычные, там и сям были разбросаны по равнинам. Я не видел никаких городов, но под нами было зеленое огромное здание, которое, казалось, было расположено в центре диска. Может быть, это был супергород своего рода. Сама эта мысль вызвала у меня мурашки по всему телу.
Это пестрое разнообразие напомнило мне что-то, и сама идея была такой нелепой, что при сравнении ее с теми представлениями об этом месте, какие у меня были раньше, она вызвала у меня неудержимый хохот. Я вспомнил те парки, которые в моем детстве назывались Диснейлендами. Я забыл, как они называются сейчас. Собственно говоря, я даже не знаю, есть ли на колонизированных планетах такие парки. Луна-парк — это еще более старый термин, но такие парки назывались и так.
Неужели нас вели на экскурсию в такое вот место?
В любом случае, мы шли на посадку. Я оглянулся назад на свою команду. Мы все были вооружены, включая Лори. У всех на лицах было то же самое выражение: страх, смешанный с ожиданием. Мы все обговаривали то, что придется нам делать в конце путешествия. У нас не было ни малейшего представления, что именно делать в конце этого путешествия, но мы все понимали, что он может оказаться и плохим. Это была одна из возможностей. Конечно, существовала вероятность, что нас встретят и духовыми оркестрами и веселыми толпами поклонников, а нас назовут бесстрашными первопроходцами. Надеяться никто не запретит. Разумеется, ни у кого не было иллюзий насчет того, что мы сможем защитить себя от строителей Космострады, если они действительно окажутся на этой планете, или же от «дорожных жуков», если это была их родная планета. Но существовал крохотный огонек надежды, что нас могут отпустить, так же, как и Мура и его банду. Мы просто не знали. В любом случае и на каждый случай мы были готовы.
Я посмотрел вниз и увидел знакомое зрелище. Черную ленту Космострады. Стало быть, мы с нее так и не сходили. Просто поехали в объезд, как сказала Сьюзен. Но единственное, чего на этой планете не было — это порталов. Космострада была, и на этом все. Это был Конец Космострады.
Внизу вдоль Космострады тянулись странные строения. Может быть, это были древние руины, которые искал Юрий и все остальные до него. Но, может быть, и нет — с этой высоты они не походили на руины. Здания казались просто необыкновенно разными по архитектуре и удивительными. Что они собой представляли — храмы? дворцы? резиденции? Я надеялся, что нам удастся узнать.
Наш ковер-самолет наконец шел на посадку.
— Ну вот, ребята, и конец, — сказал я. — Каким бы он ни был.
— Я бы не стал так сильно беспокоиться из-за Мура, — попытался нас ободрить Сэм. — Конечно, я буду начеку, но я сильно подозреваю, что он и его мальчики собираются вести себя как следует. Негоже затевать потасовку пред светлыми очами строителей Космострады, и мне кажется, что даже они не настолько глупы, чтобы попробовать себя вести таким образом.
— Я почти готов тебе поверить, — сказал я. — Но я не стал бы полагаться на этот кусок дерьма.
