— Какие-то они чересчур суровые, — сказала Настасья Сильфиде, когда они миновали очередную, шедшую им навстречу, группу дварфов. — Почему мы их никогда раньше не видели?
— Они практически не выходят на поверхность, — объяснила ей та, шагая вслед за Флавиусом (как только Авалон миновал врата, Флавиус везде шёл впереди — кажется, в этих катакомбах он знал дорогу лучше Сильфиды).
— Дело в том, — продолжала она, — что сообщества дварфов подвержены чрезвычайно строгим законам субординации. У них идёт чёткое разделение труда: одни из них — крестьяне и фермеры, а другие — шахтеры и кузнецы. Это продиктовано лишь жизненной необходимостью. Если бы все они занимались только тем, что без устали добывали минералы, то, скорее всего, просто умерли бы с голоду. Ведь камни, пусть даже и драгоценные, есть нельзя.
— А почему нам так нужно познакомиться с их королём? — спросила Маша, обрадованная такой разговорчивостью Сильфиды. — Ивонн — так, кажется, его зовут?
— Ну, ему необходимо поглядеть на вас, поговорить с вами. После того, как все закончиться, Король Дварфов должен будет вам поклониться, а вы, в свою очередь, поклонитесь в ответ — это означает, что вы как бы признаете взаимную власть и заключаете негласный союз с его народом. Дело в том, что после этого все без исключения дварфы обязаны будут вас слушаться.
— Что, серьёзно?! — заметно оживился Евген.
— Абсолютно, — подтвердила Сильфида. — Сейчас вы для них просто чужеземцы, посторонние люди, — называйте, как хотите. Но если случится так, что самый Главный Дварф признает ваши права — этому решению беспрекословно подчинятся и остальные дварфы.
— А если после того, как он нас признает, я прикажу им всем броситься в пропасть — они подчинятся? — азартно спросил Бирюк.
Сильфида ничего ему не ответила, а Таня сказала:
— Будь я на месте Короля Дварфов — ни за что не стала бы тебя утверждать.
— Почему?
— Магии много, а мозгов — маловато, — буркнула Танька.
Остальные засмеялись.
— А что означают слова «после того, как всё закончится»? — задал вопрос Антон. — Это будет не просто разговор?
— Нет, не просто. Ивонн проверит, достаточно ли вы могущественные маги, чтобы иметь право называть себя Авалоном и управлять дварфами от его имени, — сообщила Сильфида. — Если он сможет одолеть вашу магию, то сочтёт себя сильнее, и не склонит пред вами головы. Но, я полагаю, вы справитесь, иначе я бы не привела вас сюда, — закончила она обнадеживающе.
Время от времени, проходя мимо запертых дверей, друзья слышали за ними приглушенные голоса, а иногда — далекие удары могучих молотов, без устали бьющих по наковальням — там были кузницы. Изредка по основному ходу движения встречались небольшие боковые ответвления, больше похожие на неглубокие стенные ниши, — не то технические выемки породы, не то — брошенные выработки. Чаще всего они оказывались пустыми, но кое-где были заполнены аккуратными горками чего-то тёмного и блестящего — так выглядит прибрежная морская галька в холодном лунном свете, омываемая вздыхающим морем.
— Необработанные камни, — пояснил Флавиус, видя заинтересованные взгляды ребят. — Он приостановился, свернул вглубь одной из выработок и, взяв в руки несколько небольших кусков, вышел с ними на свет. Кроваво-красные рубины с остатками скалистой черной породы по краям лениво переливались в его ладони множеством граней, отражая отблески горящих факелов.
— После огранки они станут ещё прекраснее, — мечтательно произнёс Флавиус и аккуратно положил камни обратно в кучу. — Но не будем задерживаться.
— Это просто невероятно! — воскликнула Малиновская, идя следом за всеми. — Здесь же целые горы драгоценных камней! И золото наверняка есть…
— Есть, — подтвердил Флавиус.
— Хорошо, что никакие горнодобывающие корпорации сюда не доберутся, — заметил Антон. — Они бы все эти горы сквозь решето просеяли. Всё разрыли бы тут и испоганили.
Евген, пока остальные были заняты разговорами, нагнулся и незаметно сунул несколько камешков себе в карман.
Пройдя ещё какое-то время, миновав множество гротов, выработок и кузниц, они внезапно вышли в просторный темный зал. Просто тоннель вдруг неожиданно кончился, и некое неведомое чувство подсказало им, что вокруг уже не каменные своды, но — пустота. Здесь практически не горели факелы, и было заметно прохладнее.
