Маше не хотелось в это верить, а тем более озвучивать свои опасения, потому что сейчас, когда все они мирно сидели на траве под теплым солнышком, все её мысли казались более чем абсурдными. Однако они состояли в том, что во время боя её не покидало ощущение, что Евген, если быть откровенной, иногда чересчур увлекался деталями, не замечая общего фона опасности. Конечно, Жене это было вроде бы ни к чему, ведь он первым создал своего магического тигра, и ему тем более ничего не угрожало, а вот Малиновской в тот момент явно было не до смеха. При всей видимой беспечности и вроде бы полного контроля происходящего угроза её жизни явно присутствовала. При этом ей вспоминались постоянные опасения Антона, которые в данный момент уже не казались настолько уж беспочвенными.
Как много из этого было само собой разумеющимся для Сильфиды и Флавиуса, она не знала, и не стала сейчас об этом говорить. Возможно, в арсенале их учителей было нечто, что спасло бы её от любой опасности — иначе Мария просто не находила иного объяснения ледяному спокойствию Сильфиды.
Солнце начинало клониться к закату, когда они заканчивали свою вечернюю трапезу, обсуждая во всех подробностях любые мимолетные детали прошедшего поединка — как ни странно, все больше интересовались ощущениями и впечатлениями Марии. Быть может, потому, что от Евгена толком ничего нельзя было добиться, кроме как: «Я просто был в себе уверен, и у меня всё получилось». На этом фоне яркое описание Малиновской панического ужаса при виде красных глаз огромного, приближающегося к ней тигра, звучало гораздо более захватывающе.
— На самом деле, признаюсь вам честно, сегодня я была поражена, — поделилась с ними Сильфида, расправляя по траве голубые складки своего одеяния. — Я прекрасно помню свою первую тренировку. Тогда — скажу откровенно — у меня ничего не получилось. Я очень расстроилась. Первого полноценного магического зверя я смогла сотворить лишь через четыре месяца упорных тренировок. У вас же все получилось с первого раза. Это удивительно. Ваше развитие идёт невиданными темпами. Никогда ещё на моей памяти у меня не было столь способных учеников.
— Наверное, мне просто помогла сложившаяся стрессовая ситуация, — предположила Малиновская.
— Возможно, — согласилась с нею Сильфида. — Но ведь, если посмотреть с другой стороны — оно и к лучшему, верно?
Маша неуверенно с ней согласилась.
— Я думаю, на сегодня более чем достаточно, — как бы подводя итог всей беседы, сообщил Флавиус. — Теперь вы можете отправляться домой, и через день мы будем ждать вас снова. Мне, должен сказать, уже и самому не терпится узнать, каких магических зверей выберут себе остальные члены Авалона.
Последние лучи солнца озаряли вершины Кленового леса, погружая в сумерки изумрудную долину Карнимирии. Флавиус и Сильфида, стоя у порога центральных врат Нифльхейма, молча смотрели вдаль, туда, где лента древней дороги убегала из глаз, прячась под сводами древних крон. Авалон только что вступил под полог засыпающего леса, и белая футболка Семёна, шедшего последним, скрылась в зеленых зарослях.
— Я полагаю, это Он, — тихо произнес Флавиус, не отрывая взгляда от места, где только что ушёл в чащу Авалон. — Раскол. Неповиновение. Начало хаоса, — он помолчал, — что показывают хрустальные сферы?
— Хрустальные сферы показывают многое, и ничего — наверняка, — ответила Сильфида. — Нет справедливости в поспешных суждениях. Мы можем лишь ждать. Потому что то, что должно произойти — произойдет в любом случае, хотим мы того — или нет.
— Не в том ли состоит весь смысл лечения болезни, чтобы предупредить появление её? — проникновенно спросил Флавиус.
— Мы решим это тогда, когда познакомим их с Ивонном, — пообещала Сильфида. — А пока что отложим этот разговор до лучших времен.
И оба бессмертных, развернувшись, скрылись в тени ворот.
Друзья все ещё продолжали шагать по дороге к Порталу, а тем временем вечер в Кленовом лесу понемногу начинал переходить в глухую, тёмную ночь. Где-то далеко в вышине величественного купола небес маленькие колючие звездочки пускали сквозь кое-где неплотно сомкнутые кроны свой таинственный, мерцающий свет, но светлее под ногами от этого, конечно, не становилось.
