После безуспешных переговоров Сангибан был вынужден уйти, не осаждая города, так как это было бы нелепо и сделало бы невозможным впредь любое соглашение.
Еще одна утраченная иллюзия! Военная хитрость не удалась. Предстоял штурм города, более укрепленного, чем предполагалось, и его нужно было покорить любой ценой, чтобы избежать неприятных сюрпризов в тылу.
Вновь разочарованный Аттила приказывает войскам расположиться между Бон-ля-Роланд и Бельгардом.
Audaciores sunt semper qui inferunt bellum…
Но Аттила медлил, и на сцену снова вышел Онегез.
«Кто знает, — сказал он, — где сейчас могут быть разведчики Аэция? Отступиться сейчас от намеченных планов — значит капитулировать. Народы Галлии утратят веру в гений Аттилы, освободителя и победителя. Все усилия, все достигнутые успехи пойдут прахом. Орлеан не открыл ворота, значит, надо взять его штурмом, только и всего. Но взять его надо быстро, пока Аэций не пришел на помощь его защитникам».
Епископ Орлеана Аниан был скромным человеком, которого все любили и почитали. Он правил городом, неизменно соблюдая справедливость, защищая больных и терпящих нужду. Он ввел — или восстановил — обычай бесплатной раздачи обедов нуждающимся. Родился он во Вьене, в провинции Дофине, около 395 года, и был ровесником Аттилы. По происхождению он был галлом. Прежде чем стать священником, Аниан изучал архитектуру. Став по воле народа епископом, он улучшил городские укрепления и наладил в городе сторожевую службу. Аниан состоял в переписке с известными деятелями своего времени, в частности, с Аэцием и Германом Оксерским. Он не пользовался благосклонностью императора, так как в бытность свою в Риме открыто осудил Валентиниана III за его бесчинства. Административная власть Аниана распространялась только на город с предместьями, но его власть епископа — на всю округу. Диоцез доставлял ему немало хлопот, поскольку в него входили крупные поместья, где было нелегко установить дорогие ему принципы справедливости и благотворительности, деревни вольных крестьян, которые вечно находились под двойным гнетом разбойных шаек аланов и крупных землевладельцев, и, наконец, поселения багаудов. Репутация святого помогала Аниану поддерживать добрые отношения со всеми. Вся разношерстная паства считала его своим общим духовным наставником и видела в нем посланца неба.
Аниан был заранее предупрежден о приближении Аттилы. Он никогда не доверял Сангибану и имел на это немало веских оснований. Умиротворение аланов, наступившее после того как Аэций доверил им охрану Луары, казалось ему весьма относительным и ненадежным. Естественно, он отказался открыть им ворота и, как только Сангибан ушел, немедленно послал к Аэцию в Арль — новости распространялись быстро, от епископа к епископу — сообщить, что Орлеан в опасности и не сможет долго продержаться и что галло-римские легионы должны прийти на выручку, пока еще есть время.
Ответ был неутешительным. Аэций собирал новые войска. Легионов, которые Валентиниан скрепя сердце разрешил ему провести через Альпы, было недостаточно. Аэций обещал помочь городу, но пока не мог сообщить точную дату выступления, собираясь держать Аниана в курсе. Большего он пока что обещать не мог, ибо предстояло укреплять оборонительные сооружения и готовиться к долгой изнурительной осаде.
Аттила приближался медленно, очень медленно. Большая часть его армии находилась между Шатонеф-на-Луаре и Витри-о-Лож.
Почему такая медлительность? Знал ли он, что Аэций не был намерен оставлять Арль, пока не соберет достаточное количество войск? Обдумывал ли он стратегию осады, которая позволила бы провести штурм наиболее эффективно и с наименьшей потерей времени? Существенным сдерживающим фактором, о котором можно говорить с полной уверенностью, должна была стать многочисленная и громоздкая артиллерия Эдекона. Кроме того, месторасположение Орлеана создавало множество трудностей: город стоял на перекрестке широких дорог, поэтому требовалось выставить заслоны, чтобы предотвратить возможные нападения арморикан, франков и прочих германцев; а кроме того, Луара с ее быстрым течением подходила почти под самые стены.
