Закончив смотр, Аттила назначает день артобстрела, по всей вероятности 12 июня. Гунны подошли к упомянутым странным насыпям и выяснили, что это — земляные холмы, которые прочно удерживаются от осыпания плетеными конструкциями. Насыпи не позволяли подтащить стенобитные машины. Пришлось потратить почти два дня, чтобы разрушить их, причем это оказалось нелегким делом еще и потому, что с крепостных стен гуннов обстреливали баллисты горожан. Наконец проход был проделан. Заработали «паклеметы», и после уточнения наводки зажигательные снаряды стали ложиться точно за стенами. Однако пожаров было замечено мало, поскольку горожане предвидели атаку и запаслись водой.
В дело вступили баллисты и катапульты. Они были отрегулированы неважно, и все же большое количество снарядов перелетело через укрепления, а другие повредили зубцы стен. Вдруг баллисты осажденных нанесли ответный удар, причинив немалый урон осаждающим, чего последние явно не предвидели.
Эдекон отдал приказ подтащить тараны. Полный провал: горящая пакля, горящие стрелы и прочие зажигательные снаряды обрушились на саперов прежде, чем они успели подойти к воротам. Воины побежали, бросив машины. Справившись с паникой, гунны вернулись вновь и героически пробились к воротам, где их ждал душ из кипящего масла. Таран так и не ударил в ворота.
Надо было ждать наступления ночи. Застревая в глине разрушенных насыпей, гунны все-таки дотащили тараны до ворот и стен. Окованные железом бревна ударяли и ударяли, несмотря на непрерывный поток зажигательных снарядов и кипящего масла. Однако их удары были напрасны, стены не поддались. Саперы с измочаленными таранами не смогли проделать ни единой бреши. Архитектор-епископ Аниан хорошо изучил науку фортификации! Гунны отошли, только баллисты и катапульты обстреливали укрепления.
Каким чудом в подобной ситуации мог Аниан получить письмо от Аэция?..
И тем не менее он его получил. Заручившись поддержкой Торизмонда, Аэций рассчитывал подойти к Орлеану 20 июня. Невероятно! Для этого Аэций должен был разделить свои легионы таким образом, чтобы они могли параллельно перейти через Луару по всем имевшимся мостам и затем соединиться вновь, да еще выставить один легион или сильный отряд, чтобы очистить южный берег от аланов.
Значит, надо было любой ценой продержаться до 20 июня, до подхода Аэция.
Увы, масло закончилось, снаряды на исходе, вода тоже. Теперь все труднее гасить пожары, стены начинают разрушаться под непрестанным обстрелом катапульт.
На закате 20 июня Аниан, убедившись, что Аэций не пришел в условленное время, запросил Аттилу через герольда о переговорах. Встреча была назначена на пять часов утра.
Аниан вышел через северные ворота без охраны. Его сопровождали только несколько дьяконов. Аниан не облачился в епископские ризы, возможно, из опасения разделить судьбу Никасия. Его ждал Онегез, пеший и без доспехов, в окружении немногочисленной охраны. Он проводил епископа к Аттиле.
Аниан первый приветствовал вождя гуннов, но тот встал и усадил гостя. По свидетельству аббата Миня, опиравшегося на древние свидетельства, беседа длилась ровно двадцать минут.
Аниан, как потом он сам рассказывал, попросил, не веря в благосклонный ответ, снять осаду в обмен на то, что орлеанцы поклянутся не участвовать в войне против Аттилы. «Они уж точно не смогут в ней участвовать, если я велю сбросить их вниз с городских стен», — ответил Аттила.
Аниан предложил себя и своих священников в заложники, если Аттила согласится не вступать в город. «А кто же останется перевязывать раны?» — последовал ответ.
Аниан не хотел повышать тона:
— Каковы же ваши условия?
— Безоговорочная капитуляция.
— Не думаете ли вы, что епископ, отвечающий за свою паству, может на это согласится?
— У вас нет выбора.
— Напротив, пока что есть. Мы можем продолжить борьбу.
— Если бы могли, вас не было бы здесь.
— Я могу подождать прибытия подмоги.
— Вы ждали ее, и теперь находитесь здесь, потому что знаете, что к вам не придут на помощь.
— Я взываю к вашему милосердию.
— На этот раз вы поступаете разумно.
— Что это значит?
— Увидите.
