Выбраться из города на удивление оказалось не таким уж и сложным делом. Грузовики мистера Максвелла, завозившие в Лорман-сити мясо с его свинофермы, остановились у дома якобы для разгрузки небольшой партии свежей продукции непосредственно хозяину. Грузчики занесли пакеты в дом, но вышли уже другие люди в той же грязной робе. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что один из них чуть прихрамывал. Псевдогрузчики сели в машину и просто уехали как ни в чем не бывало.
Грузовик был не совсем обычным, а тем самым, на котором однажды сбежал сын Филиппа Максвелла — Бронкс. Кузов имел двойное дно, достаточное, чтобы поместить в себе десять человек. По мере движения людей в кузове становилось меньше, и вскоре остался лишь один водитель. Остальные спрятались в нише.
Солдаты на КПП все проверили, днище, кабину, кузов, беглецы буквально чувствовали, как их сапоги бухают по доскам, которые прогибались и давили на грудь, мешая дышать. Потом для проверки потребовали документы водителя, но ничего подозрительного не обнаружили и пропустили с миром.
Несколько часов езды — и беглецы оказались в одной из отдаленных деревушек, где они наконец смогли перевести дух.
Сделав передачу, предназначенную не столько жителям Ра-Мира, сколько командованию оккупационных войск и спикеру Сената, с целью убедить всех, что они выбрались из города, беглецы тут же покинули деревню и перебрались на новое место.
— В деревне прятаться значительно проще, чем в городе, — сказал Шон Роддем, покидая укромное место в подвале дома, в котором они жили после нашествия солдат, буквально переворачивающих верх дном все ближайшие к столице поселения.
— Да, — согласился Рон Финист, — но прятаться мы больше не можем. Пора возвращаться в город и приниматься за дело.
— Рон! — воскликнула Нэнси. — Прошло всего три дня! Давай обождем хотя бы неделю!
— Слишком долго, Нэн… Ты права, прошло всего три дня, нет… пожалуй, правильнее сказать: прошло уже целых три дня! Мы отдалили победу на целых три дня! Вот в каком ключе надо думать!
— Но что могут решить эти три дня, Рон? Я не понимаю… почему бы не выждать еще неделю, чтобы все успокоились…
— В том то и дело, дорогая, что никто успокаиваться не намерен. Обороты поисков будут только нарастать. Мы находимся сейчас в режиме цейтнота… Выиграет тот, кто нанесет удар первым, и если мы продолжим выжидать — проиграем. Так что за работу надо браться уже сегодня.
— Ты так говоришь, будто мы находимся на грани жизни и смерти…
— Не знаю, на какой грани мы находимся, но медлить нельзя. Все должно решиться в течение месяца.
— Так быстро?! — не могла не удивиться Нэнси.
— Да… думаю, это тот срок, после которого наступит переломный момент и оккупанты перейдут к самым решительным мерам воздействия.
— К каким же?
Рон лишь пожал плечами.
— Не знаю, но не думаю, что это кому-нибудь понравится. Мне думается, что месяц — это тот лимит времени, когда они будут действовать относительно законными и гуманными методами. И нам нужно воспользоваться этим временем с максимальной отдачей. Потом они потеряют терпение, и начнется полноценная силовая фаза…
— Мы поняли, — кивнул президент. — Но что делать нам?
— По идее, господин президент, вам следовало бы хорошенько спрятаться и не казать носа, вы ключевая фигура поисков. Стоит им вас найти, как все будет кончено…
— Но, как я понял, у тебя другие планы в отношении меня, — улыбнулся Шон Роддем.
— Так точно… Время от времени вам придется засвечиваться и выходить в эфир, толкая патриотические речи.
— Зачем? — спросила Нэнси, не желая, чтобы отец подвергался опасности захвата.
