– Конечно, сеньора, просто людям хочется чесать языком!
– Да услышит вас господь, дон Кандидо…
– Пустяки, сеньора, не беспокойтесь.
Однажды утром хозяйка Артистического кафе спросила у Эстебана:
– Послушайте, дон Кандидо, что случилось с вашим другом доном Мамедом, почему его не видно? Он болен?
Энрике Комплиментарность откашлялся, обдумывая ответ.
– Нет, он не болен… Он в Барселоне, последние сведения о нем были из Барселоны. Он писал, что чувствует себя хорошо и поручил передать вам привет. Что за память у меня стала, никуда не годится!
Хозяйка Артистического кафе просияла.
– Большое спасибо, дон Кандидо. Когда будете писать ему, передайте привет от меня. Бедный дон Мамед, всегда такой вежливый и обходительный! Когда бедняга умрет, мне будет очень жаль его, поверьте.
Исидро Хиль Сируэло постарался улыбнуться. Росаурита восхищалась им и в эту минуту любила его больше, чем когда либо.
– Великий человек, воистину великий! Канкальбус обратился к хозяйке Артистического кафе.
– Нет, об этом не надо думать! Дон Мамед еще поживет…
Кандидо Кальсадо Бустос проглотил слюну. Хозяйка Артистического кафе не разделяла его оптимизма.
– Нет, дон Кандидо, долго он не протянет. Бедного дона Мамеда жизнь изрядно потрепала…
– Ладно, увидим!
Разговор между хозяйкой Артистического кафе, молодым человеком из провинции и его возлюбленной Росауритой, которая, правда, лишь кивала головой, имел место в полдень или в четверть первого, если верить старинным часам, отсчитавшим столько минут унижения, голода и горя для дона Мамеда.
На других часах, неизмеримо большей величины, на огромных часах, правящих ходом светил, было предусмотрено во всех подробностях точное время, когда могильные черви, добросовестно высосав пресные соки дона Мамеда, примутся грызть новый галстук, зеленый с красным, с бахромой, как у знамени, который купили ему за восемнадцать песет его друзья Росаура Руис де Ласаро, вдова дона Леонсио Кироса Родригеса, и Кандидо Кальсадо Бустос, молодой человек из провинции, поклонник изящных искусств, приехавший завоевывать Мадрид бог весть каким оружием.
Быть может, это время как раз и было полдень десятого марта 1953 года. Все возможно, видывали мы и не такие чудеса.
Мадрид, 10 марта 1953 г.
