Кроме «философии жизни» Юнга задела и мода на оккультизм. На протяжении двух лет он принимал
участие в спиритических сеансах, познакомился с обширной литературой по астрологии, нумерологии
и другим «тайным» наукам. Эти увлечения студенческих лет во многом определили характер
позднейших исследований Юнга. От наивной веры в то, что медиумы общаются с духами умерших, он
скоро отошел. Сам факт общения с духами, кстати сказать, отрицают и серьезные оккультисты.
Астральные тела не принимают участия в земной жизни, медиумы вступают в контакт лишь со
своеобразными «раковинами», «психическими оболочками», сохраняющими отдельные черты населявшей
их личности, которая к этому времени уже покинула астральный мир и перешла в более высокое
измерение. Эти оболочки обладают лишь видимостью жизни, они оживляются психической энергией
впавшего в транс медиума (или, во время столоверчения, энергией его участников). Поэтому в
непроизвольном письме, в речах медиума могут проявиться какие-то реплики умерших, но о
подлинном общении с духами не может быть и речи, поскольку материализуются лишь какие-то
осколки этой «раковины», соединившиеся к тому же с идеями и впечатлениями медиума.
Медиумом была дальняя родственница Юнга, полуграмотная девушка, не склонная к актерству и
надувательству. Состояния транса были неподдельными; об этом свидетельствовало хотя бы то, что
не окончившая гимназии девушка, будучи в трансе, переходила на литературный немецкий язык,
которым в обычном состоянии не владела (швейцарский диалект сильно отличается от литературного
верхненемецкого). Как и большая часть сообщений «духов», это не выходило за пределы того, что
было доступно сознанию медиума: на бессознательном уровне она могла владеть литературным
немецким. «Духами» оказывались как бы «отколовшиеся» части ее личности, лежавшие за пределами
сознания. Однако имелось одно важное исключение. Малограмотная девушка явно ничего не знала о
космологии гностиков—валентиниан II в. н.э., не могла она придумать столь сложную систему, но в
сообщении одного из «духов» эта система была изложена детальным образом.
Эти наблюдения легли в основу докторской диссертации К.Г. Юнга «О психологии и патологии
так называемых оккультных феноменов» (1902). Данная работа до сих пор сохранила определенное
научное значение — Юнг дает в ней психологический и психиатрический анализ медиумического
транса, сопоставляет его с галлюцинациями, помраченными состояниями ума. Он отмечает, что у
пророков, поэтов, мистиков, основателей сект и религиозных движений наблюдаются те же
состояния, которые психиатр встречает у больных, слишком близко подошедших к священному
«огню» — так, что психика не выдержала, произошел раскол личности. У пророков и поэтов к их
собственному голосу часто примешивается идущий из глубин голос как бы другой личности, но их
сознанию удается овладеть этим содержанием и придать ему художественную или религиозную форму.
Всякого рода отклонения встречаются и у них, но зато имеется интуиция, «далеко превосходящая
сознательный ум»; они улавливают некие «праформы». Впоследствии Юнг назвал эти праформы
архетипами коллективного бессознательного. Они в разное время появляются в сознании людей,
как бы всплывают независимо от воли человека; праформы автономны, они не определяются
сознанием, но способны воздействовать на него. Единство рационального и иррационального,
снятие субъект–объектного отношения в интуитивном прозрении отличают транс от нормального
сознания и сближают его с мифологическим мышлением. Каждому человеку мир праформ открывается
в сновидениях, которые оказываются основным источником информации о психическом
бессознательном.
Таким образом, к главным положениям собственного учения о коллективном бессознательном
Юнг пришел еще до встречи с Фрейдом, произошедшей в 1907 г. К тому времени у Юнга уже было
имя — известность ему принес прежде всего словесно—ассоциативный тест, позволивший
экспериментально выявлять структуру бессознательного. В лаборатории экспериментальной
психопатологии, созданной Юнгом в Бургхёльци, испытуемому предлагался список слов, на которые
тот должен был тут же реагировать первым пришедшим на ум словом. Время реакции фиксировалось
с помощью секундомера. Затем тест был усложнен — с помощью различных приборов замечались
физиологические реакции испытуемого на различные слова—стимулы. Главное, что удалось
обнаружить, — это наличие слов, на которые испытуемые не могли быстро найти отклик, либо
удлинялось время подбора слова—реакции; иногда они надолго замолкали, «отключались»,
заикались, отвечали не одним словом, а целой речью и т.д. При этом они не осознавали, что
ответ на одно слово—стимул, например, занимал у них в несколько раз больше времени, чем на
другое. Из этого Юнг сделал вывод о том, что такие нарушения в реагировании связаны с наличием
заряженных психической энергией «комплексов» — стоило слову–стимулу «дотронуться» до такого
комплекса, как у испытуемого появлялись следы легкого эмоционального расстройства. В дальнейшем
этот тест способствовал появлению многочисленных «проективных тестов», широко используемых и
в медицине, и при подборе кадров, а также появлению столь далекого от чистой науки прибора,
как «детектор лжи». Юнг считал, что этот тест выявляет в психике испытуемого некие
фрагментарные личности, расположенные за пределами сознания. У шизофреников диссоциация
личности значительно более выражена, чем у нормальных людей, что в конечном счете ведет к
разрушению сознания, распаду личности, на месте которой остается ряд «комплексов».
Впоследствии Юнг разграничивал комплексы личного бессознательного и архетипы коллективного
бессознательного. Именно последние напоминают отдельные личности. Если раньше безумие
объяснялось «одержимостью бесами», которые приходили в душу извне, то у Юнга оказывалось,
что весь их легион уже содержится в душе, и при определенных обстоятельствах они могут
одержать верх над «Я» — одним из элементов психики. Душа всякого человека содержит в себе
множество личностей, и у каждой из них имеется свое «Я»; время от времени они заявляют о
себе, выходят на поверхность сознания. Древнее речение: «У нежити своего облика нет, она ходит
в личинах» можно было бы применить к юнговскому пониманию психики — с той оговоркой, что сама
психическая жизнь, а не «нежить», обретает разного рода маски.
