Конечно, эти идеи Юнга были связаны не только с психиатрией и психологическими
экспериментами. Они «носились в воздухе». К. Ясперс с тревогой писал об эстетизации разного
рода психических отклонений — так выражал себя «дух времени». В творчестве многих писателей
нарастал интерес к «легионам бесов», населяющим темные глубины души, к двойникам, к
«внутреннему человеку», радикально отличному от внешней оболочки. Часто этот интерес, как и у
Юнга, сливался с религиозными учениями. Достаточно упомянуть австрийского писателя Г. Майринка,
на романы которого иногда ссылался Юнг («Голем», «Ангел в западном окне», «Белый доминиканец»
и др.). В книгах Майринка оккультизм, теософия, восточные учения служили как бы системой
отсчета для противопоставления метафизически—чудесной реальности миру обыденного здравого
смысла, для которого эта реальность «безумна». Конечно, такое противопоставление было известно
и Платону, и апостолу Павлу («Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?»); оно
присутствовало и в европейской литературе во времена Шекспира, Сервантеса, Кальдерона, было
характерным для всего немецкого романтизма, произведений Гоголя и Достоевского, многих
писателей нашего века. Однако здесь изменилась перспектива видения, была перевернута система
координат: божественное, священное стали искать в бездне бессознательного, во тьме. Юнг писал
в своих воспоминаниях, что в «Фаусте» его привлекал не образ главного героя, но, во-первых,
знаменитые «Матери» из второй части, а во-вторых, Мефистофель, заявлявший, что он часть той
силы, которая всегда «творит добро, всему желая зла». Отличие Юнга от всякого рода
декадентства, воспевающего зло, не вызывает сомнений: синтез витализма и спиритуализма,
Шопенгауэра и алхимии, научной психологии и «тайных» наук не мог быть устойчивым.
Встречу с психоанализом нельзя назвать случайной, как и позднейший разрыв с Фрейдом. Хотя
Юнг был очень многим обязан именно Фрейду, его трактовка бессознательного с самого начала
отличалась от фрейдовской. Своими учителями он считал Э. Блсйлсра и П. Жане. Блейлер писал
о случаях раздвоения личности, об «аутическом мышлении», которому противопоставлялось
«реалистическое», ввел в психиатрию термин «шизофрения» (т.е. расщепление, раскол личности). От
Жане он унаследовал энергетическую концепцию психики: реальность окружающего мира требует
определенного количества психической энергии и вместе с ослаблением ее притока происходит
«понижение уровня сознания» (abaissements du niveau mental). В сновидениях, галлюцинациях,
видениях присутствует тот же материал, который наполняет и бред психотика. Жане писал также
о диссоциации личности (на две и более), причем лишь одна из них является носителем сознания
(«Я»), другие считались выражением бессознательных сил. Однако, пока речь шла о методах
психотерапевтического лечения, воздействие Фрейда было определяющим: хотя Юнг был и остается
первым «еретиком» с точки зрения ортодоксального психоанализа, его техника лечения пациентов
отличалась от фрейдовской незначительно. А имевшиеся все же отличия в психотерапии являлись
следствием значительных расхождений взглядов как в области психологии, так и в философском
видении человека. У создателя психоанализа на первом месте стоял конфликт сознания с
вытесненными в бессознательное влечениями, имевшими преимущественно сексуальный характер.
Отход Юнга от «пансексуализма» («десексуализация либидо») был связан не с пуританским
ханжеством, как это представляли фрейдисты, а с отказом от натурализма и детерминизма XIX в.
Позитивизм и физиологический материализм оказались непригодными в качестве фундамента
психотерапии.
>Обращение Юнга к мифологии, религии, искусству не было прихотью. Одним из первых Юнг
приходит к мысли о том, что для понимания человеческой личности — здоровой или больной —
необходимо выйти за пределы формул естествознания. Не только медицинские учебники, но и вся
история человеческой культуры должна стать открытой книгой для психиатра. К биохимическим и
физиологическим нарушениям можно отнести лишь незначительную часть психических заболеваний.
Болеет личность, которую, в отличие от организма, можно понять лишь через рассмотрение ее
социально—культурного окружения, сформировавшего ценности, вкусы, идеалы, установки.
Индивидуальная история вливается в жизнь того или иного сообщества, а затем и всего
человечества. Понимая это, Юнг был против сведения всех затруднений взрослого человека
к его ранней предыстории, детству. Семья является первой инстанцией приобщения ребенка к
человеческому миру, и от нее зависит многое, в том числе и психическое здоровье. Но для
понимания нормы и патологии необходимо выйти на макропроцессы культуры, духовной истории
человечества, в которую включается и которую интериоризует индивид. К сожалению, эту историю
Юнг понимал в духе витализма; культурные по своей сути черты оказались биологически
наследуемыми. К тому же из всего социального мира Юнг избрал область религиозно—мифологических
представлений, обособив их от других сторон человеческой истории.
