У тебя начинается полоса неудач. Ты теряешь все фишки и вынужден использовать валюту, полученную от Борла, чтобы купить добавочные у Камелона, у которого сейчас их больше всех. Некоторое время ты играешь осторожно, чтобы изучить стиль соперников — у них у каждого уже появился свой стиль. Они «подсели» на покер, как кошки на валерьянку.
Борл склонен блефовать — он всегда ставит больше, если ставит вообще, когда не имеет ничего, а не когда у него хорошая «рука». Камелон отчаянно рискует примерно каждую четвертую или пятую партию — последние две он выиграл, вот почему фишки сейчас у него. Дэвид осторожничает.
Так продолжается некоторое время. Потом удача снова поворачивается к тебе, и ты раз за разом обыгрываешь их. Около тебя начинает скапливаться сначала груда фишек, потом целлофановых денежных единиц. Возвращается Дарл — тот, который летал куда-то. Барьеры на мгновение опускаются, происходит молниеносный «сеанс связи» — и ты, объясняя Дарлу правила игры, из осторожности стараешься не думать ни о чем, кроме прелести покера. Объясняешь телепатически — так быстрее, а парни между тем рвутся играть дальше. Дарл присоединяется к нам.
После первого выигрыша он тоже «подсаживается». Никого не волнует, сколько времени это продолжается и не пора ли заняться другими делами.
Сейчас единовременный выигрыш приближается к тысяче единиц — ровно столько ты получил за все свои книги и аппаратуру. Но это не имеет значения, потому что перед тобой лежит сорок или пятьдесят тысяч. Дарл выходит из игры первым, за ним Борл — после того, как занял у Камелона все, что тот готов был ссудить ему. Рисковый Камелон и осторожный Дэвид ухитряются держаться и остаются в игре.
Но в конце концов ты «делаешь» и их. Ты выигрываешь все деньги и в придачу космический корабль тарнов. Игра закончена. Ты победил.
Победил ли? Камелон встает. Ты смотришь на него и вспоминаешь — впервые за много часов, — что он Чужак.
«Мы благодарим тебя, Бобтайер, — думает он; барьеры снова упали. — И сожалеем, что должны убить тебя, поскольку ты познакомил нас с самой замечательной игрой на свете».
«На чем вы собираетесь улетать? — думаешь ты в ответ. — Космический корабль мой».
«Пока ты жив, да. Потом мы унаследуем его у тебя».
Ты забываешь, что можно просто думать, и говоришь вслух:
— Я думал, вы игроки и у вас есть понятие о чести, когда речь идет об игре и только о ней.
— Да, есть, но… — забывшись, Борл тоже говорит вслух.
«Он прав, Камелон. Мы не можем просто отобрать у него корабль. Он выиграл честно. Мы не можем…»
«Мы должны, — перебивает его Камелон. — Жизнь любого индивидуума не стоит ничего по сравнению с процессом завоевания тарнами жизненного пространства. Мы обесчестим себя, но вернемся. Необходимо сообщить об этих планетах. А потом, как обесчещенные тарны, мы покончим с собой».
Ты удивленно глядишь на него, он на тебя, и внезапно он явно умышленно убирает барьер в своем сознании. И ты понимаешь, что он имеет в виду именно то, что сказал. Они игроки, они играли и проиграли, и они понесут ответственность за последствия такого исхода. Они действительно будут считать себе обесчещенными и сведут счеты с жизнью — после того, как сообщат о своем открытии.
Тебе от этого мало толку. Ты будешь уже двадцать лет как мертв к тому времени, когда они вернутся домой. И у тебя не будет шанса рассказать Земле то, что она должна знать, — чтобы успеть за сорок лет подготовиться. Это тупик, из которого нет выхода ни для тебя, ни для Земли.
Ты отчаянно думаешь, ища выход. Ты выиграл, они проиграли. Однако ты проиграл тоже — как и Земля. Тебя не волнует, читают они в твоем сознании или нет. Ты пытаешься отыскать хоть какую-то возможность. Может, удастся заключить с ними сделку?
«Нет, — мыслью отвечает тебе Камелон. — Если ты добровольно отдашь нам корабль, деньги, книги и аппаратуру в обмен на твою жизнь — которая сейчас в полном нашем распоряжении, — мы сможем вернуться домой с честью. Но тогда ты сумеешь предупредить Землю. И, как ты рассуждал несколько часов назад, возможно, ваши ученые сумеют разработать какие-то способы защиты. Заключив эту сделку с тобой ради спасения своей личной чести, мы предадим собственный народ».
