Анжуйцы - страница 13
– Да-да, вы не ослышались, именно, хорошо всем известным, де Флери! Человека, который будет в карете вы обязаны охранять и сопровождать, куда укажет де Флери. Это очень важная особа, поэтому на вопросы касающиеся сего дела вам не следует отвечать никому. Даже…
Капитан поднял вверх указательный палец и посмотрел на мушкетеров.
– …даже…одним словом, никому. И вообще, поменьше болтайте по этому поводу!
Сморщившись, выпалил граф.
– Мушкетерские плащи не надевать. И советую быть готовым ко всяким неприятным неожиданностям.
1 (прим. авт.) – Не путать с нынешней церковью Сен-Сюльпис, заложенной в 1646 году.
2 Портшез – носилки на двух жердях.
3 Фердинанд II Габсбург, 1578-1637 – король Чехии, король Венгрии, Римский король, император Священной Римской империи.
4 видам – титул наместника епископа по юридической и военной части.
ГЛАВА 6 «Бургундский отель»
ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.
На маленькой парижской улочке Моконсей, что невдалеке от центрального рынка, где над головой разливается благостный звон колоколов Сент-Эсташ, располагался славнозвестный Бургундский отель>1. Заведение в котором с удовольствием собирались не только любители поглазеть, но и те, кто желал продемонстрировать собственное красноречие. Бургундский отель помещался в зале для игры в мяч и являл собой длинное узкое помещение с балконом. У одной из стен зала был сооружен деревянный помост, где труппа собранная мэтром Валераном Леконтом, два раза в неделю, давала представление. Зрители побогаче сидели на галерее, а победнее стояли прямо перед сценой. Партер, был очень неудобен вследствие тесноты; там помещались тысячи мошенников вперемешку с порядочными людьми, которым они частенько желали нанести оскорбление. Они затевали ссору по самому ничтожному поводу, хватаясь за шпагу и прерывая спектакль. Но даже когда они были совершенно спокойны, то не переставали разговаривать, кричать и свистеть, мало заботясь о том, чтобы услышать, что говорят актеры. Естественно, что начинать спектакль, не утихомирив публику, было совершенно невозможно, поэтому перед каждым представлением выступал, по традиции средневекового театра, актер с прологом. Он не столько говорил о пьесе и спектакле, сколько убеждал зрителей прекратить разговоры. Особенным мастером усмирять зал был комик Брюскомбаль. Пересыпая речь непристойными шутками, ворчливым тоном он поносил не только буйных посетителей партера, но и тех важных господ «перипатетиков», которые бесцеремонно прохаживались по залу во время представления.
– Всякому свое время. Всякий поступок должен быть сообразен со своей целью: кровать – чтобы спать, стол – чтобы пить, Бургундский отель – чтобы слушать и смотреть, стоя или сидя, двигаясь не больше, чем новобрачные.
Добившись тишины, логист скрылся, и началось представление пьесы. На сцене появлялись любимцы публики; неподражаемый Бельроз и комическое трио: – тощий Готье, рыжий Тюрлюпен и толстяк Гро, – перебравшиеся в театр с балаганов Сен-Лоранской ярмарки и так полюбившиеся завсегдатаям Бургундского отеля. Партер затих, великое множество глаз устремилось на сцену. На переполненной галерее располагались разряженные в богатые платья дамы, окруженные вниманием напыщенных кавалеров, порой ослепленных красотой своих спутниц. Молодые демере>2 слащаво улыбаясь, шептали на ушко или произносили в полный голос, вынося на всеобщее обсуждение, пошловатые фебусы>3, зачастую вызывая бурное оживление и смех.
Среди сего буйства парчи, бархата и кружев, расположилась компания из пяти аристократов. Четверо из великолепной пятерки, отличались от прочих, сидящих на балконе, мужчин, чрезмерной пышностью нарядов, изобиловавших галунами, бантами, сверкающими пуговицами, нашитыми вдоль многочисленных позументов и нарочитой изысканностью в обхождении. Драгоценности, обвивающие шеи и кисти, держащихся особняком вельмож, больше напоминали женские украшения, очевидно обязывающие дворян держаться более утонченно и грациозно чем прочие, собравшиеся в театре, кавалеры. Кроме эффектного и переливающегося вида компанию из четверых щеголей отличало от прочих расфуфыренных пижонов, отношение к дамам. Они не то, что бы вовсе не замечали представительниц слабого пола, а скорее не наделяли их должным вниманием. Один из дворян, самый молодой из упомянутой пятерки, юноша лет двадцати, в расшитом золотом камзоле, украшенном несколькими гирляндами крупных жемчужных бус, обернулся к сидевшему рядом мужчине с выбеленным пудрой лицом. Его верхнюю губу, покрытую пробивающимся пушком, искривила гримаса неприязни, а большие серые глаза наполнились негодованием, что, отнюдь не позволило юноше преступить пределы этикета. Он с показным равнодушием проговорил:
