— Кого?
— Лебядкина на Ласточке. Шанс есть.
— Пропущу. Меня вот что интересует. Что с Колосковым?
— Ничего. Похоронили.
— Я же ни черта не знаю. Что произошло?
— А что с людьми происходит, когда их убивают? Помер.
— На ипподроме убили?
— Нет. Где-то в лесу.
— За что? И кому это понадобилось?
— Не знаю. Милиция ищет. Мне твою карточку показывали, что у него в кармане нашли. Я назвала тебя. Не подвела?
— Не говори глупостей. Я ее сам ему подарил. Здесь кто-нибудь что-нибудь знает?
— Не информирована. Спроси у Плешина. Он свободен сегодня. Посмотри в членской.
Максим прошел по трибунам, заглянул в конюшни. Плешина он нашел в тренотделении. В это время Володька как раз привел Огонька с тренпробежки в конюшню.
— Я ничего не знаю, товарищи, — сказал Максим. — Когда я отсутствовал, к вам беда пришла. Ефима убили. Кто? Где?
— Ножом в спину. В лесу каком-то. А кто — неизвестно, — проговорил Володька. — Говорят, до сих пор ищут.
— Я со следователем встречался, — прибавил Плешин. — Человек умный, опытный, знающий. Он все о знакомствах Ефима спрашивал. А какие у того знакомства? Программки разметить или о лошадях поговорить. Я тут одно вспомнил, только, дурак, следователю не сказал. В последнее время Ефим боялся кого-то. Запираться стал на ночь. Двойной замок заказал. Я и внимания не обращал: чудит, мол, старик что-то. А он не раз, как зайдешь к нему вечером, вроде бы испуганно спрашивал: не ходил ли, мол, кто-то у двери или под окнами? Значит, был такой, кто мог на Ефима озлобиться.
Ничего больше от друзей Максим не узнал. Вернулся к Зое удрученный, почти с физической болью в сердце.
— Разметить программку? — предложила она.
— Зачем? Я лошадей лучше тебя знаю.
— Я с зоотехником советовалась, на кого он сегодня рассчитывает.
— Не буду играть. Расстроило меня это убийство. Бессмысленное и обидное. Такого мастера потерять!
— Найдут другого, — зевнула Зоя. — Погоди, не уходи. Почему пропадал так долго? Как успехи?
— Успехи есть, но не для информации.
— А для банкета?
Максим вздернул брови: рано еще о банкетах думать. И есть ли у него такое право на славословие в свою честь. Нечестно даже подумать об этом. Но ответил рассеянно и нехотя:
— Слишком много народу придет. Не банкет, а бал.
— А если просто суарэ интим? Для меня и Маринки.
— Для троих можно.
— Плюс Динни, — осторожная нотка просьбы озвучила реплику Зои.
Максим поморщился:
— Я почти не знаю Хэммета. Шапочное знакомство.
— Для меня близкое.
— Тогда где-нибудь в ресторане. Лучше за городом. И в обеденное время, когда народу поменьше. Скажем, в Архангельском. Организуй. Ты это умеешь. И не спеши. Дотяни хоть до воскресенья.
* * *
Максим и Марина ждали машину у Дома моделей. Зоя звонила, что они приедут с европейской точностью к четырнадцати ноль-ноль.
— Я не спросила ее, какая у них машина, — сказала Марина. — А если это будет машина Хэммета?
— Какая разница, — пожал плечами Максим, — поедем на той, какая прибудет. Два места в каждой современной машине найдутся.
— Я бы не поехала на твоем месте на посольской машине. Не боишься осложнений?
— Поехать на посольской машине еще не означает, что я продал Пентагону свое открытие.
— Но повод для сплетен бесспорный.
— А я плевал на все сплетни. Пусть сплетничают, если нравится…
Зоя с американцем приехали на такси. Хэммет вышел из машины, поздоровался и сказал не без намека:
— Я нарочно заказал такси, чтобы не стеснять вас машиной с дипломатическим номером. Зоя с водителем, а мы втроем потеснимся, потерпим. Как говорит русская поговорка, в тесноте, но не в обиде.
— Да не в обиде, — поправил Максим. — Речевая замена союза «но».
— Я до сих пор не знаю русской грамматики, — с извинительной ноткой произнес Хэммет.
Когда стояли на разворот, Зоя, обернувшись к сидевшим сзади, сказала:
— Едем в Архангельское. Столик уже заказан. Будет медвежатина, Кстати, предупреждаю: ни Максиму, ни Динни платить не придется. Динни гость, Максим герой дня, а мы с Мариной хозяева. Все решено, возражения не принимаются.
— Решено так решено, — усмехнулся Максим, — возражаю лишь против «героя дня». Термин неопределенный, незаслуженный и лишенный всякого смысла.
