Неожиданно впервые за весь разговор их прервал телефон.
— Хейниш слушает! Что?! И вы до сих пор тянули с таким сообщением? «Не знали, не знали…» — передразнил Хейниш кого–то. — Функеля предупредили? Ах, уже на месте… Так вот — ничего не трогать до моего приезда! — Штурмбанфюрер раздраженно швырнул трубку, — Еще новость — убит бургомистр. Вот так и живем, дорогой Адольф, словно на вулкане… Майер! — позвал он и, когда рыжий здоровяк Вилли возник в дверях, приказал: — Вот мандат Шеера. Поставьте штамп без ограничений, потом позаботьтесь о нем самом согласно моим распоряжениям. Свой сегодняшний день посвятите нашему гостю из Берлина. В случае чего — я в бургомистрате…
…Господин бургомистр лежал на полу навзничь. На макушке его лысоватой головы запеклась кровь.
— Снова — выстрел сзади, — отметил Функель.
— Кто тут топтался и шарил? — спросил Хейниш, обведя быстрым взглядом помещение.
— Полицаи, — обронил комендант.
— Идиоты!
— Поголовно, — с хмурым сарказмом согласился Функель. — А этот, — ткнул пальцем в Зазроева, — наибольший уникум! Зто он, остолоп, весь пол занавозил.
— Кто первый обнаружил труп?
— Двое — бухгалтер Кляпрот и господин Михальский.
— Задержали?
— Так точно!
— Зовите.
— Зазрой, ти приводийт Кляпрот и Михальски. Бистро, свиня в сапогах. Господин штурмбанфюрер, бухгалтер Кляпрот — из фольксдойче, но тоже скудоумен. Даже немецкого языка не знает, ублюдок.
Вернулся Зазроев. С винтовкой наперевес он сопровождал герра бухгалтера, потасканного и невзрачного Кляпрота, сухонького старикашку в очках с железной оправой на испуганном личике, а также серенького, неприметного с головы до пят господина заместителя.
— фрейлейн Бергер, переводите, — приказал Хейниш. — Кто из этих двоих увидел убитого первым?
— Я, — взволнованно пискнул старикашка.
— При каких обстоятельствах зто произошло?
— Понимаете, господин, — старого бухгалтера била горячая дрожь, и все его иссохшее тело странно дергалось, — я принес, как приношу каждое утро, господину бургомистру папку с бумагами на подпись. Зашел, а господина Дауров а нет…
— А кто был? — сразу спросил Хейниш.
— Труп, — испуганно пролепетал бухгалтер.
— Тьфу!
— Я же говорил, — презрительно буркнул Функель, — что этот бухгалтер — недотепа, хоть он из фольксдойче.
— И что вы делали дальше? — спросил Хейниш.
— Побежал к господину Михальскому…
— Это правда? — обратился штурмбанфюрер к заместителю Даурова.
— Так точно! Все свидетельствует о том, что господина бургомистра убили во время ночного налета. Стреляли в окно. Дырка в стекле указывает на то, что выстрел был один — единственный. Но меткий. И не случайный…
— Почему вы так считаете? — Штурмбанфюрер подошел к окну. Не оставалось никаких сомнений — стреляли с улицы.
— Потому что найдено вот это, — ответил Михальский, протягивая небольшую бумажку.
Хейниш взял листок, поглядел и передал Кристине:
— Фрейлейн Бергер, что это такое?
— Это — приговор.
— Что за чертовщина? Какой еще приговор? Читайте!
— «Именем Союза Советских Социалистических Республик, — четко читала Кристина, — суд народов Северного Кавказа…»
— Какой еще суд? — вспыхнул Хейниш.
— Здесь написано: «…суд народов Северного Кавказа, рассмотрев дело о злодеяниях гитлеровских палачей и их прислужников, приговорил к расстрелу: изменника Даурова — бургомистра, изменника Михаль–ского — его заместителя…» — Кристина остановилась в нерешительности.
— В чем дело? — торопил Хейниш. — Читайте все!
— «…убийцу мирных жителей, стариков, женщин и детей, Хейниша — штурмбанфюрера СС…»
— Что? — всполошился Хейниш, которого вдруг пронизало еще не испытанное чувство обреченности, смертельной опасности, подстерегавшей за каждым углом. — Очень самонадеянно! — но он все же пытался усмехнуться. — Дайте–ка мне, фрейлейн Бергер, этот приговор. Будет сувенир на добрую память! — Он аккуратно сложил бумажку и положил в карман.
