— Ну что ж вы над картинкой не поработали? — с тоской спросил Лукшин, — весь эффект насмарку!
— Некогда было, — ответил ему знакомый женский голос и Дима от неожиданности чуть не свалился. Повернулся и обомлел.
— Ну ты даешь, — сказал он и фыркнул. Юля была в модели не человека, а, по всей видимости, женщины-змеи. «Ламия», — всплыло в голове у Димы. Правда, качество модели было аналогичное — сужающийся вытянутой пирамидой хвост с рисунком чешуи, слепленный из параллелепипедов торс с текстурой обнаженного женского тела и фотография Юлиной головы, налепленная на изображающий голову куб.
— Клевые сиськи, — усмехнулся Дима, ткнув в два правильных кубика.
— На себя посмотри, — сказала Юля и улыбнулась.
— И текстуры-то динамические, — сказал Дима, глядя на ее улыбку, — про очки вообще молчу — техника на грани фантастики! Возможностей — океан. Но так все испортить реализацией, — он повел вокруг квадратной рукой.
— Задачи не стояло, — Юля обошла… нет, обползла стоящего Диму и с шуршанием направилась к высящемуся поблизости зданию.
— Идем, — бросила она через плечо.
— Погоди, — сказал Дима, — как я пойду-то? Я же на стуле сижу.
Ламия обернулась:
— Просто иди. Ходить разучился?
Дима сделал шаг, второй. Остановился, присел, пощупал землю. Земля оказалась плоской и холодной.
— Ничего не понимаю! — сказал он, — как это может быть? Я же в своей комнате перед столом сижу!
— Потом объясню, — Юля не остановилась, — поторопись, у меня мало времени.
Дима хмыкнул и, прислушиваясь к своим ощущениям, поспешил за ламией.
— А куда мы идем? И вообще, что это за место подразумевается?
— Чичен-Ица, — коротко отозвалась Юля.
— Чичен-Ица? Это в Америке что ли?
— Да, — Юля остановилась перед длинной лестницей, ведущей прямо на крышу пирамидоподобного здания, — нам туда, на самый верх. Скоро полдень.
Дима поискал на равномерно-голубом небе солнце, не нашел, помотал головой и поспешил за Юлей, которая уже поднималась по лестнице, споро переползая со ступеньки на ступеньку.
— Это типа игра такая что ли?
— Типа игра, — согласилась Юля.
— Понятно, — сказал Дима, хотя ни хрена ему не было понятно, — а ты тогда тут кто такая? Я-то, судя по всему, я сам, а ты? Тело это… татуировки на спине у тебя в реале нету. Да и хвоста тоже.
Юля шутку не поддержала, даже не улыбнулась.
— Я — давно умершая жрица давно забытой богини, — сказала она спокойно, — и хотя тело мое мертво уже тысячи лет, дух мой, получивший когда-то малую толику божественной силы, еще жив. Меня нет там, где ты есть, но там, где я есть, ты тоже есть.
— Э? — напряженно спросил Дима, — ты серьезно?
Юля повернула к нему квадратную голову и весело улыбнулась.
— А ты как думаешь?
— Уф, — выдохнул Дима, — просто все так необычно, я даже испугался немного. А что это за богиня была? Добрая?
— Богиня справедливости.
Они поднялись на последнюю ступеньку и оказались на небольшой — десять на десять — площадке, посреди которой возвышался параллелепипед, видимо долженствующий изображать большой камень с нарисованными на нем странными письменами и фигурами.
— Богиня смерти и рождения, — сказала Юля, подползая к камню, — войны и мира. Кары для нечестивых и награды для праведных. Богиня неотвратимости. Когда-то сотни людей ежедневно приходили к подножью этой пирамиды, вверяя свои жизни суду Судьбы.
— Ну, выходит, ты добрая богиня. То есть, не ты, а…
— Добрая? — Юля быстро повернулась к Диме, — добрая?
— Ну, справедливость, это же хорошее дело… разве нет?
— Справедливость у каждого своя, — сказала Юля, немало этим Диму озадачив — где-то он эту фразу недавно слышал и теперь пытался припомнить, где, — Свет может не быть Добром, как и Тьма может не быть Злом.
— Не понял, — сказал Дима, осторожно пятясь назад, к лестнице.
— Представь, что от летаргического сна восстал доблестнейший из рыцарей круглого стола. Сир Гелеот, более известный как Галахад. Не подобного ему ли ты себе представляешь, когда слышишь словосочетание «Воин Света»? Выбрался из холмов Друим Брега, отряхнулся, поправил меч, поцеловал ленту с цветами своей Прекрасной Дамы и пошел в сторону ближайшего города. Что он там увидит?
