АРНОЛЬД: Еще… Еще..
ДАН: После этого мне остается только подавиться ломтиком жареного сыра!
Арнольд тянет Дана и заставляет его спуститься на пол.
АРНОЛЬД: Достаточно. Ты очень плох! Ты играешь как кукла! Ты уродуешь Шекспира!
ДАН: Я больше не могу, Арнольд… Сжалься… Подумай о моем сердце…
Дан останавливается на мгновение. С рукой на груди, он кривится от боли и глотает таблетки.
ДАН: Мое сердце!
АРНОЛЬД: Ты помнишь мою жену?
ДАН: Еву?
На лице Арнольда появляется выражение меланхолии, печаль снова овладевает им. Глаза увлажняются… Он старается сдержать волнение.
АРНОЛЬД: Сегодня семь лет, день в день, как Ева решила умереть… Я не видел, как она отдалялась от меня… Все произошло так быстро… Я оставил ее, а она все делала, чтобы меня спасти…
Арнольд стыдливо поворачивается спиной, чтобы скрыть волнение. Пытается сохранить контроль над ситуацией. Погружается в ностальгию. Молчит, потом продолжает.
АРНОЛЬД: Мне еще столько надо было ей сказать… Никогда много не разговариваешь с теми, кого любишь. А сожалеешь об этом только когда они нас покидают. Мне было так трудно тогда общаться, а потом оказалось внезапно, что мне надо с ней поговорить про тысячу вещей… Слишком поздно… Иногда, когда я вижу себя в зеркале, я сам себе отвратителен. Ева умерла по моей вине и по вашей. Да, это потому что вы ее очернили, унизили, оклеветали — и подтолкнули ее к самоубийству.
ДАН: Я не знал…
АРНОЛЬД: Король Лир оплакивает Корделию, а я — Еву…
«Убийцы, подлецы! Я б спас ее,
А вот теперь она ушла навеки…» Ева, Ева! «Ах, у нее был нежный голосок…»
ДАН: Когда Ева мне позвонила в последний раз, я был на совещании и..
АРНОЛЬД: (перебивает его) Ты сказал ей убираться! А через час …
Арнольд вкладывает указательный палец в рот, изображая дуло пистолета
АРНОЛЬД: Паф!
ДАН: Я не знал…
АРНОЛЬД: Никто этого не знал.
ДАН: Заметь, это сделало тебе рекламу!
Арнольд дает Дану пощечину, тот пошатывается. Дан снова хватает пистолет и снова целится в Арнольда. Снова Дан чувствует боль. Лицо искажает гримаса боли, он кладет руку на грудь.
АРНОЛЬД: А когда я думаю о том, что ты даже пытался переспать с моей женой!
ДАН: О нет, Ева никогда не была в моем вкусе…
АРНОЛЬД: Не утруждай себя ложью, она мне все рассказала. Она была с тобой просто вежлива, чтобы ты дал мне крошечную роль!
ДАН: Подожди… Я не хочу плохо говорить о Еве, ты же знаешь, как я обожал твою жену, но к концу она стала мифоманкой! Прости, что говорю тебе это. Упокой господь ее душу, но это она мне делала разные намеки! И я не удивлюсь, если узнаю, что она тебе не передавала деньги, которые я ей для тебя давал. О, конечно, ничего особенного, несколько тысяч евро… Она все потратила! Это трудно принять, я знаю, но ты можешь спросить у Вивиан, она сможет подтвердить! А, черт, она мертва!
Снова Арнольд хлещет Дана по лицу, тот падает. Арнольд поворачивается к нему спиной и удаляется. Прижимая руку к сердцу, Дан кривится от боли.
АРНОЛЬД: Она изо всех сил пыталась спасти меня, а я, я ничего не увидел, ничего не сделал. Я оставил ее умирать. А теперь все кончено, убей меня!
ДАН: (в агонии) Антидот!
АРНОЛЬД: Иди и возьми!
ДАН: Где?
АРНОЛЬД: Там… Антидот — это я!
Дан стреляет в спину Арнольду, тот падает на землю замертво. Лицо Дана искажает гримаса боли, он падает.
ДАН: (в агонии) Проклятый актеришка!
Дан умирает.
Сцена II
Следующее утро. Лучи солнца заливают террасу. Тела гостей лежат в шезлонгах, накрытые одеялами. Пуст только шезлонг Катрин. Она разговаривает по стационарному телефону, установленному на террасе.
КАТРИН: (в трубку) Алло, полиция? Я стала свидетелем коллективного отравления… Приезжайте немедленно! Я не знаю… Может быть, я выпила мало отравленного шампанского… Приезжайте быстрее, я на…
Она прерывается на полуслове, когда видит Рональда, угрожающего ей пистолетом.
РОБЕРТ: (лаконично) Кладите трубку!
Она повинуется.
КАТРИН: (испуганно) Не стреляйте! Не убивайте меня! Я ничего не сделала!
РОНАЛЬД: Кто убил месье Брамона?
КАТРИН: Что? Арноль Брамон мертв?
Рональд стреляет в воздух. Один за одним просыпаются гости.
КАТРИН: (пораженно) Жорж! Ты жив! Они все живы!
