Матвей не отшатнулся только потому, что некуда было. Он еще раз представил. И опять ему стало худо.
– А есть еще более страшный вариант, – Турухтанов, видимо решил, что Матвей недостаточно мотивирован. – Подумай о том, что все это делаешь не ты. Не ты, а … твой сын.
А вот тут Делягина накрыло по полной.
Через секунду Турухтанов это понял.
– Прочувствовал, – мягко поинтересовался он.
Матвей с натугой кивнул.
– Ну, тогда тебе пора в поля, – Евлампий Егорович с трудом разогнулся и, как будто и не было всего этого разговора, неспешно пошел к столу. – Даю тебе час на подготовку. Не больше.
– Есть, – козырнул Матвей и почти строевым шагом отправился на выход. На сегодня тайн мироздания с него хватит. Он лучше чем-нибудь простеньким займется. Пленением разумного вируса, например.
– А про туристов ты еще, может, и услышишь, – догнал его ехидный голос Турухтанова на пороге.
Но Матвей решил не оборачиваться. Все, ему и одной это задачи хватит за глаза. А приедут… Делягин мрачно усмехнулся.
Что ж, пусть приезжают. Их встретят.
Тур-ристы, так их…
– Ну что? – шепотом поинтересовалась Селена у стоящего возле двери в ячейку Степы.
– Сидит, – тихо вздохнул тот и посмотрел на замершего возле смотрового стекла Декстера. – Страдает.
– И что будем делать? – тем же шепотом поинтересовалась Селена.
– Пока не знаю, – пожал плечами Донкат. – Элечка не вернулась? Она говорила, что что-то там придумала?
Селена покачала головой.
– Тогда ждем, – развел руками Степа. – Ему высидеться надо.
Саксу и в самом деле надо было высидеться. Потому что переварить такой удар в одночасье было сложно. Даже для такого неисправимого оптимиста, как Шойс Декстер.
Провал. Фиаско. Катастрофа. Ужас, трагедия и кошмар. Ожидания, даже не обманутые, а обломанные, растоптанные и уничтоженные.
Как Декстер рвался узнать результаты первого дня… Это надо было видеть. Он и сам не спал толком, и никому не дал утром поваляться в кровати. Даже Фил, и тот не выдержал и, отмазавшись какой-то мифической профилактикой, смылся подальше, пока Шойс огромной фурией носился по гостинице, изводя роботов-автоматов и подгоняя всех, чтобы ели быстрее.
Они прилетели на «Сиксту», как назывался комплекс, где проходил конкурс, чуть ли не самыми первыми и потратили еще почти час на то, чтобы дождаться публикуемых и по древней традиции вывешиваемых сначала в бумажном варианте результатов.
Они, конечно (кроме Декстера), подозревали, что первое место занять будет сложно, но это было не главным. К участию во втором туре допускалась ровно половина участников, чьи блюда более всего впечатлили жюри.
И, попробовав вчера приготовленный Дестером и тающий во рту буйабес, Степа, и девушки не без основания рассчитывали найти его имя где-то в первой трети списка. Затаенные чаяния самого Шойса, первым делом начавшего изучать десятку лучших, все тактично не комментировали.
Спускаясь пальцем все ниже и ниже, Шойс мрачнел на глазах, а вместе с ним начали мрачнеть и все остальные, потому что ни в первой десятке…, ни в первой четверти…, ни в первой трети…
Шойса не было в первой половине списка вообще.
Но, самое страшное, что это был еще не конец.
– Предпоследний?
Это было единственное слово, которое Степа, Фил и девушки услышали от сакса, и с того момента, он не поднимался с сиденья в ячейке, откуда наблюдал за деловитой суетой второго дня, разворачивающейся внизу.
Степа полагал, что смотровая ячейка – это не совсем правильное место для потерпевшего поражение конкурсанта, но все его робкие предложения переместиться куда-нибудь в более подходящее место, наталкивались на мертвое молчание. Декстер, как будто впал в кому. Не помогали ни Элечка, ни Селена с Лизой, ни Фил со Степой, ни все они вместе взятые.
Сакс молча слушал их предложения, кивал в ответ на бодрые речи, а потом вновь отворачивался к стеклу и замирал.
На руке шевельнулся ком-фон. Степа посмотрел на дисплей.
– Ну что? – с экрана на него смотрел диверсант в темных очках.
– Ничего, – покачал головой Донкат. – Сидит.
– Жаль, – качнулись очки. – А, может, его как-нибудь силой увести?
Донкат посмотрел на внушительную тушу сакса, сидящую в кресле.
