Если смотреть со стороны, то по-хорошему Матвея Делягина отсюда надо бы отправлять прямиком в клинику неврозов. Шутка ли? Здоровенный мужик, майор космоштурма. Спецподготовка, тренировки, вся информация, какую только могла предоставить община. И на тебе: «мне страшно, что я не справлюсь». Обрыдаться еще только осталось.
Но Турухтанов только мягко улыбнулся, выслушав это сбивчивое признание.
– Прочувствовал, да? – понимающе спросил он. – Вот так, говорят, оно и бывает. Сам не испытывал, КосмоБог миловал, но дед рассказывал, что у него аж ноги тряслись поначалу. Чуть, говорил, не плакал, как ребенок.
– Да я знаю, что что-то похожее может быть, – Матвей стиснул зубы. – И все равно боюсь. Не объяснить.
– И не надо, – успокоил его Турухтанов. – Путь все идет, как идет. Само куда-нибудь свернет. Новую попытку я тебе предлагать пока не буду. Захочешь, сам придешь.
– Как бы поздно не было, – проворчал Матвей. – Когда захочу.
– Ну, будет, так будет, – пожал плечами Евлампий Егорович. – Городом больше, городом меньше…
– Издеваетесь? – мрачно посмотрел на него Делягин.
– Не без того, – грустно улыбнулся Турухтанов. – Но и давить тут нельзя. Еще не хватало, чтобы ты и в самом деле не справился. Вот тут у нас представление будет.
Он отошел от все так же стоящего перед окошком Матвея и тронул рукой столик с едой.
– А вообще-то тебе сейчас поесть надо и отдохнуть нормально, чтобы голову в порядок привести.
В коридоре раздались легкие шаги. Евлампий Егорович вдруг хитро усмехнулся и кивнул на дверь.
– И лучше способа, чем этот, для мужика еще не придумали.
Дверь открылась и на пороге возникла медсестра в белом халате.
Пауза.
– Евлампий Егорович…, – выдавил из себя Матвей, чувствуя, что краснеет, как мальчик.
Еще одна реакция «типичная» для космоштурма. Да что происходит?
– А что? – натурально удивился Турухтанов. – Или я не прав?
Он повернулся и окинул аппетитную медсестру оценивающим взглядом, который более логично вписался бы в образ оголодавшего лесоруба, нежели в образ одного из Совета Старейшин общины. Под его взглядом медсестра приобрела розоватый оттенок.
– Так, девушка, – строго начал Турухтанов. – Тут у нас есть один герой, – он кивнул на Матвея, который уже не знал, куда и деваться от такой «заботы», – которому для выполнения задания нужна свободная голова и отдохнувшая душа. А у него все наоборот.
Медсестра удивленно моргнула, с трудом соображая, что от нее хотят.
– И поэтому, – Турухтанов, сохраняя абсолютно серьезный вид, начал «постановку задач». – Ему сегодня очень нужно женское внимание. Сеанс терапии, так сказать, я доходчиво излагаю?
Медсестра только ресницами хлопнула. Здрассьте вам, сходила проверить больного… Матвей был готов со стыда провалиться сквозь землю.
– У него с утра полевой выход, он будет общину спасать, – Евлампий Егорович, не меняя выражения лица, огладил бороду. – Так что я на вас надеюсь. Он как боец, десятерых стоит, и необходим нам, как воздух, поэтому утром должен быть, как новый. Задание чрезвычайной важности. С самой Земли интересовались. Понятно?
Медсестра перевела взгляд на Делягина, и вдруг к ужасу Матвея ее глазах появилась заинтересованность.
– То-то, – Турухтанов тоже уловил ее «правильное понимание» ситуации. – Занимайтесь. Утром приду, проверю.
И как-то вот так прям сказу вышел, закрыв дверь. Матвей затравленно (вот уж не думал никогда, что будет, э-э, опасаться оставаться с женщиной в одной комнате) посмотрел ему вслед и перевел взгляд на девушку.
На ее лице было большими буквами написано слово «добросовестность». Медсестра медленно поставила поднос на стол. Матвей сглотнул.
– Э-э, а зовут-то тебя хоть как?
– Нина, – четко, почти по-военному представилась медсестра, и Матвея начал разбирать смех….
Задержавшийся у двери Турухтанов услышал доносящиеся из комнаты раскаты хохота, перемежающиеся звонким девичьим смехом, удовлетворенно кивнул, ухмыльнулся себе в бороду и степенным шагом направился к дежурному фельдшеру, предупредить, что Делягину после очередного терапии нужен полный покой, не трогать. Сестру он уже озадачил на дежурство, и ее к работам не привлекать.
