Еще до того, как Таиксана решил, что пришло время показать себя, Матвей увидел небольшой разрыв в пересекающихся зонах поражения тройки его бойцов. И вовремя сместился, перекрывая этот разрыв.
Так что теперь ему всего лишь оставалось поднять импульсник и дать длинную, не оставляющую никаких шансов очередь.
Тгр-тгр-тгр-р-р-р-р.
Бегущее тело рухнуло во весь рост, срубленное непрерывной полосой острых энергетических игл.
Ну, теперь не дать ему уйти и спрятаться. Где у нас раненые? Куда он пойдет? Этот? Вроде нет.
Матвей аж присел, отдавая все, что есть, глазам, всматривавшимся в упавшее тело, над которым вдруг заклубилась неопрятная дымка. Она прянула вбок, покружилась над лежащим. Поднялась. Так, этот – труп. Сдвинулась дальше, к следующему. Тот же результат. Еще. Еще. Еще и еще.
И тут Матвей понял, что ситуация пошла по худшему сценарию. Выживших не осталось. Вернее, осталось, но вот только выжившие были общинниками. Против них у Таиксаны не было ничего.
Так и есть, неопрятная дымка попыталась обволочь одного из бойцов Делягина. Матвей даже импульсник поднял, на случай если все же древняя защита не сработает. Но она сработала. Дымка отскочила от человеческой фигуры, как будто обжегшись. Ага, не нравится? Еще одна попытка – и еще один ожог. Третий, последний. Нет, не получается. И теперь остался только один выход.
– Ну, давай, я жду, – ощерился Матвей, глядя на устремившееся к нему грязноватое облачко.
Он ждал чего угодно. Оскаленной пасти, удушающего безумия, боли, рвущей на части помутившееся сознание. Но ничего подобного не произошло. Неопрятный туман обволок Матвея, чуть придвинулся, проверяя, не обожжет ли его и это сознание, и как-то даже радостно придвинулся, заставив Делягина судорожно сжать зубы, ожидая атаки.
– Привет, – донесся вдруг из тумана спокойный мужской голос.
– А? – Матвей был готов к чему угодно, кроме дружелюбного приветствия.
– Привет, говорю, – повторила дымка. Между ее клубов вдруг начало проступать грубо начерченное лицо. Сразу и не понять, мужское, или женское. Нет, скорее, мужское.
– Э-э, здравствуй, – справился, наконец, с ошалевшей головой Матвей.
Вообще-то, здороваться с противником не есть самое разумное действие в бою, но Матвей плохо себе представлял, что он может в данной ситуации сделать еще. Тем более что задача у него стояла заполучить Таиксану к себе. Ну, можно сказать, что он его заполучил. И чего теперь с ним делать? Что там говорили старейшины?
Но в голове было пусто. До ужаса, до черного отчаяния пусто.
Видимо, все-таки придется разговаривать.
– Что…? Что ты хочешь? – выдавил из себя Делягин.
Ответ его не сказать, чтобы ошарашил…
– Спрятаться, – поведало ему лицо.
Ошарашила его общая интонация ответа. Таиксана не пытался проникнуть в его голову, не хотел замутить сознание. Он как будто просто просил о помощи.
– Я хочу куда-нибудь спрятаться, – повторило лицо, и в дымке как будто кто-то пожал плечами. – Мне некуда деваться в этом мире. Ты мне поможешь?
– Вряд ли.
Очень хотелось потрясти головой, только это, скорее всего, не поможет. Что он говорит? Ему же наоборот надо… Проклятая пустота в голове.
– Почему? – изумился сидящий внутри дымки. – Что плохого я тебе сделал?
– Как тебе сказать, – озадачился Матвей. – А все то, что ты устроил на планете, это не считается?
– А ты-то тут при чем? – Таиксана, казалось, откровенно не понимает, о чем речь.
– Я тут живу, – оскалился Делягин. Воспоминание о произошедшем придало сил и уверенности в своей правоте. – И я не хочу, чтобы это мир исчез.
Стоп, Матвей, не так, не то! Тебе же надо с ним наладить контакт.
– А он и не исчезнет, – дымка опять пожала плечами. – Он останется. Исчезнут те, кто не умеет тут жить. Зачем они тебе? Ведь сказано же: «остаются только мыслящие существа, ответственные за…»
– Командир! – мощнейший удар в плечо и тут же еще один – в бок.
Грубо прорисованное лицо смазалось, утекло в сторону. Дымка взвилась испуганной птицей, пропала в вечерней дали, освобождая картину мира, на которой темными столбами проступили вечерние деревья. Это опять была поляна. Подбитый бот, сломанные человеческие куклы. Матвей ушатом холодной воды ощутил на себе четкость бытия. Вот только почему ему не дали договорить?
