Степе было плохо. Ну, не совсем, чтобы плохо, а так, неумеренно хреново. Выпито-то вчера было ого-го сколько. Самое то для неучастия в активной жизни. От каюты внутрисистемника до каюты гала-люкса он доберется, а дальше ни-ни. Зря что ли они вчера с Декстером развлекались? А кстати, интересно, Шойсу сейчас так же хреново? Если да, то задача минимум выполнена.
Степа вознамерился, было, встать и выяснить, но получилось только сесть. Потому как сразу после подъема организм обозвал его последними словами и сотрудничать отказался. Категорически.
Договориться не получилось, и Степа сдался. Лежать без дела и смотреть в потолок, оказывается, тоже очень неплохо. Своего рода медитация. Баланс между небытием и похмельем.
И этот процесс так увлек его, что когда в поле зрения появилось чье-то смутно знакомое лицо, Степа только вяло отмахнулся.
– Уйди, не видишь, я страдаю.
– Вижу, – отозвалось лицо. – А я как раз и пришел, чтобы придать твоим страданиям законченность. Прогуляться не хочешь?
За такое наглое предложение Степа сейчас и Декстера бы послал, не задумываясь, что уж говорить про какие-то там смутно знакомые лица?
– Тебя выслать, или сам исчезнешь? – поинтересовался Донкат, философски сравнивая ощущения до и после высказывания. Вроде, после ругани немного полегчало.
– Сам не исчезну, – заверило его лицо. – А будешь ругаться, я шефу передам все слово в слово, и не говори, что я тебя не предупреждал.
Лицо состроило хитрую физиономию, и Степа попытался вспомнить, кто это мог быть таким наглым? Не вспомнил, лень было.
Ага, тогда поинтересуемся.
– А шеф у нас кто? – на спине лежать надоело, и Донкат начал переворачиваться на бок.
– Степа, – укоризненно произнесло лицо, меняя выражение с хитрого на сострадающее. – Ты только больше никому такие вопросы не задавай, ладно? Потому как кроме меня, никто такие шутки у нас не понимает. Это в природе соловей – птичка певчая. А у нас Сергей Петрович – Птах стреляющий. С обеих рук. И вообще, просыпайся, давай, Родина зовет.
– Со-ло-вей, – по слогам пробормотал Степа, заканчивая маневр по переворачиванию на бок. – Пом-ню та-ко-го, он еще нам гово…
– А!!!
Оказывается, что организм у него еще ого-го. И ресурсов в нем немеряно. Степу подбросило на кровати, он выпрямился, сфокусировал зрение и уставился на Кирилла Пеннека, в космоштурмовском миру Пенька, позывной у него такой.
– Ты?! – вот тут Степе не похорошело. – Сгинь, нечистая.
Он попытался отмахнуться от видения нечеткими движениями.
– Тьфу, уйди, отстань, изыди, и …, – нас сем запас заклинаний для изгнания нечистой силы закончился, и Донкат на полном серьезе стал припоминать выученные когда-то для прикола симптомы белой горячки. Нет, все, поря завязывать с пьянками, привидится же такое…
– Фу, фу, я сказал, – во, еще вспомнилось одно средство.
Однако привидение на все Степины ухищрения реагировало слабо. Вообще не реагировало, если честно.
Сидящий в гостевом кресле Пенёк, терпеливо пережидающий припадок, демонстративно подпер рукой подбородок.
Степа еще несколько секунд моргал, пытаясь соотнести никак не вяжущееся с реальностью появление офицера по особым поручениям при заместителе начальника управления технического департамента ФАФ Сергее Петровиче Соловье, или по-другому – при полковнике Птахе.
– Это вправду ты? – Донкат протянул подрагивающую руку, как будто хотел потрогать Кирилла.
– Да ты сдурел, что ли? – Пеннек, славящийся живостью характера, в этот раз решил не веселиться. – Вы что, так нажрались вчера, что света белого не видите? Ты тут чертей гоняешь, Декстер обещает Элечку через дверь пристрелить… Что у вас произошло?
