— Ты дома, Патрик? Знаешь, что только что произошло? Я думала, у меня будет инфаркт. Стою я себе в кухне, жарю блины и тут вижу в окно, как Ноэль на всех парах несется прямо к дороге. Не знаю, каким чудом мне удалось его догнать. Кто знает, что с ним могло случиться. Вы должны как следует запирать двери. Дети такие быстрые. Если что-то случится — будете жалеть всю жизнь…
«Поразительно, как ей удается толкать такие речи на одном дыхании!» — подумала Эрика.
— Я забыла закрыть дверь на веранду, — сказала она мужу, отводя взгляд.
— Молодец, мама. Мы будем внимательнее, — ответил тот Кристине, после чего поймал сыновей и прижал их к себе.
— Привет, дядя Йоста, — поздоровалась Майя.
Весь красный, Флюгаре уставился на Эрику, но Патрик как будто бы ничего не заметил: он был занят с близнецами. Оторвавшись от детей, повернулся к жене:
— Мы заехали за мобильным. Ты его не видела?
— Ты забыл его на кухне, — ответила Эрика.
Хедстрём сходил за ним.
— Ты недавно звонила, — сказал он, просматривая входящие вызовы. — Что-то важное?
— Нет, просто хотела сказать, что люблю тебя, — ответила Эрика, надеясь, что супруг ничего не заподозрит.
— Я тоже тебя люблю, милая, — ответил Хедстрём, изучая экран телефона. — Пять пропущенных звонков от Анники. Лучше сразу перезвонить ей.
Эрика пыталась подслушать его разговор, но ей мешала болтавшая без умолку Кристина. Однако выражение лица мужа сказало больше, чем слова.
— Пальба на Валё. Кто-то стрелял в людей в доме. Анна тоже там. Это она вызвала полицию, — коротко сообщил Патрик, закончив разговаривать.
Эрика прижала руку ко рту:
— Анна? Она не пострадала? Как…
Все, о чем она могла в тот момент думать, — все ли в порядке с сестрой.
— Как я понял, никто не пострадал. Это хорошая новость, — Хедстрём повернулся к Йосте. — Но есть и плохая. Аннике пришлось звонить Мелльбергу.
— Мелльбергу? — протянул его коллега.
— Да. Так что нам лучше выехать туда как можно быстрее.
— Но там же стреляют! — воскликнула Кристина.
— Это моя работа, — раздраженно ответил Патрик.
Мать наградила его ледяным взглядом, развернулась и вышла в гостиную.
— Я с вами, — вызвалась Эрика.
— Ни за что на свете!
— Если Анна там, я тоже поеду!
Хедстрём гневно посмотрел на жену:
— Там какой-то безумец палит по людям в домах. Ты никуда не поедешь.
— Но там же полиция! Я буду в полной безопасности, — Эрика начала натягивать кеды.
— А кто присмотрит за детьми?
— Кристина.
Писательница выпрямилась и посмотрела на него взглядом, показывавшим, что возражения не принимаются. По дороге к гавани она продолжала тревожиться за сестру. Пусть Патрик злится сколько хочет. Анна — ее младшая сестра, и Эрика за нее отвечает.
— Пюттан, ты там?
Перси недоуменно оглядывал квартиру. Жена не говорила, что куда-то собирается. Они поехали в Стокгольм на пару дней отметить день рождения одного старого друга. На юбилее должны были присутствовать все сливки шведской аристократии, а также элита бизнес-сообщества. Причем важен был не размер компании, которую возглавляли приглашенные, а то, кем были их предки, какую они носили фамилию и какие школы посещали сами бизнесмены. Сам граф фон Барн отвечал всем этим критериям. Но разумеется, это его мало волновало. Так шла вся его жизнь. Быть аристократом для него столь же естественно, как и дышать. Но только сейчас есть риск остаться графом без замка, а это не сможет не сказаться на его положении в обществе. Конечно, он не скатится на уровень нуворишей, но и лидирующее место в свете потеряет.
В гостиной он налил себе виски. «Макмира Прелюдиум»,[17] пять тысяч крон за бутылку. Перси в голову бы не пришло пить виски другого качества. В день, когда ему придется пить «Джим Бим»,[18] он возьмет ружье и застрелится.
Больше всего его расстраивало то обстоятельство, что он предал память своего отца, не оправдал его ожиданий. Перси был старшим сыном в семье. Ему всегда уделяли особое внимание. Без лишних эмоций отец дал его брату и сестре понять, что старший сын особенный, потому что когда-нибудь он унаследует все его состояние. Перси нравилось, когда отец ставил их на место. Но при этом будущий граф старался не замечать разочарования, с которым тот смотрел на него. В глубине души он знал, что отец считает его слабым, трусливым и избалованным. Ему не нравилось, что мать слишком нянчится с Перси, но та говорила, что ее первенец чуть не умер во младенчестве, и поэтому она будет заботиться о нем как можно лучше. Он родился на два месяца раньше и был маленьким, как цыпленок. Врачи сказали, что ребенок не выживет, но тогда, в первый и последний раз в жизни, Перси проявил силу воли. Вопреки всему, он выжил, хоть и отличался слабым здоровьем.
