— Твой отец уехал учиться, сын мой! Мне так горько было с ним расставаться! Он обещал вернуться и жениться на мне… Дул сильный ветер, и мы укрылись под портиком колокольни. Гильем увлек меня за собой. Он шептал мне на ухо: «Еще один раз, Анжелина, в последний раз подари мне счастье!» Я не смогла отказать ему. Это было так сладостно… Наверное, именно в тот вечер ты зародился во мне, малыш, а сейчас ты передо мной, такой маленький, такой розовенький…
Анжелине хотелось отдохнуть, но нужно было привести себя в порядок. Дрожащей рукой она взяла тщательно закупоренную бутылку. Перед своим отъездом она налила в нее горячую воду, которую долго кипятила. Анжелина обмыла себя при помощи куска ткани и убедилась, что разрывов нет. Разрывы в интимных местах можно не почувствовать во время родов, поскольку плоть как бы обезболивается.
— Нет, все в порядке! — воскликнула Анжелина. — Мама сказала бы, что я славно поработала. Слышишь, моя дорогая мама? Я довела свое великое дело до конца и не жалею об этом.
Она быстро надела нечто вроде хлопчатобумажных трусов, предварительно подложив пеленку между ног. Несколько дней будет идти кровь, но это естественно. Анжелина все предусмотрела. Она в изнеможении легла, прижав ребенка к себе. Толстое покрывало защищало их, словно кокон.
— Это наше, только наше гнездышко! — ликовала Анжелина.
Ее охватило счастье, близкое к блаженству.
— Имя… Я должна тебя окрестить! Но какое имя тебе дать?
Анжелина почувствовала, что засыпает. Малыш посапывал. Она смутно слышала его возню, и это успокаивало ее.
— Роженица славно потрудилась, ей необходимо отдохнуть. И только потом можно дать крепкого куриного бульона, — советовала Адриена Лубе семьям, в которых принимала роды.
Анжелина отдыхала, став в эти минуты похожей на всех матерей, которые радуются, что наконец избавились от бремени, и готовятся приласкать своего малыша.
Вдруг раздался хриплый гортанный крик. Это обезумевшая ослица звала на помощь. Ее крик представлял собой нечто среднее между ржанием и ревом.
— Мина! — закричала Анжелина, выходя из сладостного оцепенения. — О нет, Мина!
Ослица брыкалась изо всех сил. Веревка так натянулась, что куст, к которому она была привязана, буквально ходил ходуном. К ней неумолимо приближались две серые тени.
— Боже мой, это же волки! Чертовы звери! — выругалась Анжелина, с трудом вставая на ноги.
Раздался треск. Охваченная паникой Мина сломала ветку, удерживавшую ее, и, яростно отбрыкиваясь от нападавших хищников, помчалась по крутому склону.
— Бедная Мина, она свернет себе шею, — пробормотала Анжелина в ужасе. — Огонь! Нужно подбросить веток в огонь!
Она с сожалением вылезла из-под теплого покрывала, бросив тревожный взгляд на сына. Ее сразу же сковал холод. Женщина быстро набросала веток на угли. Вверх взметнулись золотистые языки пламени, озарив пещеру успокаивающим светом.
«Что с Миной? — думала Анжелина. — Откуда появились волки? Почему они набросились на старую ослицу?»
В полном смятении Анжелина пошла к своему импровизированному ложу, но вдруг до нее донеслось чье-то частое дыхание. Словно кто-то задыхался.
«Кто там? — спрашивала она себя, замерев от страха. — Возможно, священники-отступники собирались похоронить умершего и увидели огонь…»
У Анжелины не было желания встречаться ни с волками, ни со священниками-отступниками, о которых никто не осмеливался даже говорить громко. Она ждала, будучи уверена, что вскоре услышит звук шагов по каменистой тропинке. Но, когда перед ней вдруг возникла огромная белая масса, она не смогла сдержать крика ужаса. Это была собака. Розовый язык свисал из открытой пасти, темные глаза смотрели вполне дружелюбно.
— Как же ты испугала меня! — воскликнула Анжелина.
Овчарка[4] завиляла хвостом, словно демонстрируя свое добродушие. Она потянула носом, направилась к огню и улеглась неподалеку.
— Это ты прогнала волков? — спросила Анжелина, немного успокоившись. — Но где твой хозяин? Давай, беги к нему, ты не можешь здесь оставаться.
Собака пристально смотрела на Анжелину. Молодая женщина не знала, как вести себя дальше. Может, животное привлек запах плаценты или она решила напасть на нее и ребенка. Однако пес внушал доверие. К тому же сейчас Анжелине не мешало иметь рядом такого надежного стража.
