— Что они делают? — с ужасом спросил Ник. — Они же сейчас покалечат друг друга! Кто это?
— Отряд милиции особого назначения, — отрапортовал Железяка, печально глядя на глупость внизу. — Придурки…
Он плавно дал задний ход, развернулся, и поехал в объезд.
— А почему?.. — Ник не закончил вопроса, но Железяка и так понял:
— Да постреляют нас с тобой и документов спрашивать не станут, ты же видишь — скопище идиотов.
— Ну, ребята вы даете…
Ник откинулся на сиденье и попытался расслабиться. Расслабление не давалось запросто: все мелькали мысли, что, если бы машину не взял у Пашки, а угнал… Нет, к Зелени нельзя было на ней ехать, светить… Пашка погиб зря, это он его подставил. Гадостно все. Ведь учили, а не в коня корм. Попался, как дитя. Точнее надо было действовать, яснее. И вот теперь, когда все оказалось таким до смешного маленьким, мир снова сузился до пределов родной страны, мало того, до пределов какой-нибудь камеры, все пошло прахом.
Отвратительная реальность, неумная, пошлая, тупая, брала свое. ОМОНовцы стреляли друг в друга в пустом помещении, мент вез его в каталажку, сам он ограничил себя, сузил до состояния обычного бандита… Все не так надо было делать. Все следовало предусмотреть…
Больше всего его в этот момент отчего-то злило то, что отказался менять билет. Сэкономил триста долларов, но проиграл жизнь.
Он очень ясно представлял себе свое будущее. Камера, подонки, драки… А затем неминуемая смерть. В зоне не любят одиночек. Надо с кем-нибудь дружить, иначе случайно сорвется бревно или кто-нибудь подтолкнет его под пресс. Но дружить он ни с кем не хотел. Хватит. Повсюду на его дороге вставал бурелом и тоска.
Жаль было до слез, что Пашку порешили. Он бы один мог спасти. Хоть помнить, понимать, знать… Но и его больше нет. Таня что? Девушка еще. Выйдет из больницы, попереживает, если не сопьется, оклемается, замуж еще раз выйдет. Он для нее никто.
Деб… Даже отголосок мысли о Деб заставил Ника заскрежетать зубами и согнуться, словно от боли в животе…
— Ты чего, боец? — забеспокоился лейтенант, — Может нам в больницу?.
— Пошел ты со своей больницей! — зло прошипел Ник.
— А напрасно, — заметил Железяка. — Из больницы убежать куда как проще. Особенно тебе…
— Хреново мне…
— А то! Знаешь, солдатик, в этот мир мы не для радости приходим. И. многие знания умножают скорбь.
— Знаю, — просипел Ник и-затих. Ему неприятно было разговаривать с лейтенантом, который спокойно гнал машину по направлению к городу.
* * *
Вот мелькнул пост ГАИ, пошли отвратительные пригородные районы. Какие-то трубы, испускавшие в серое небо яркозеленый дым. Бетонные заборы. Овеществленная тоска по свободе.
Ник автоматически отметил, что гаишник, который стоял на посту, как-то странно отреагировал на их «Волгу»: то ли пытался затормозить, то ли испугался ее. Мент за рулем приветливо махнул ему рукой, но тот шарахнулся в сторону и был таков.
Машина ехала, впрочем, с вполне допустимой скоростью. И настырно продолжала пожирать километры до центра города.
До тех пор, пока впереди с взвизгом не вырулил милицейский «газик». Из окна махали жезлом, требуя остановки,
Железяка и так чувствовал себя не в своей тарелке. Знал, что машина в розыске, знал, что в город на ней не следует. Но усталость брала свое.
Мало того, хотелось хоть одно дело довести до ума, не сверяясь ни с какими правилами и установками. Он гнал вежливо, в пределах нормы, надеясь, что проскочит.
«Газик» гаишников его разозлил. Он представил себе, как их вдвоем вытаскивают из машины, скручивают руки… Везут в КПЗ.
Разборки, требования позвонить… Гнусность, одним словом. Хотелось размаха, скорости, свободы.
И вместе с тем он понимал отчетливо, что дальнейшее будет глупым и никчемным. Перестрелка с гаишниками, разборка… Да и какая, к черту, перестрелка, если у него патронов вовсе нет. И потом, в чем гаишники виноваты? Плесень и все. Пусть их.
— У тебя валюта есть? — сквозь зубы спросил он Ника.
— Есть, а что? — удивился тот.
— Давай стольник, — невесело проговорил лейтенант.
* * *
«Газик» резко притормозил у обочины, перекрывая «Волге» выезд. Железяка затормозил тоже, но мотор выключать не стал. Поставил машину на ручник, взял сто долларов, которые протянул ему Ник, и вылез из машины.
