Джеймс обратил внимание, что никто из гостей не пришел вдвоем, исключение составляли Донна и Чекерс. Хотя было множество одиноких женщин. Молодая няня из Мюнхена по имени Ева и Криспин, барменша с птичьим носом. Марси Коннер, с маленькими глазками, редкий гость в Примптоне, пила шампанское прямо из бутылки. Скромная еврейская девушка Сара Вольф расположилась рядом с аквариумом, и прелестная Ханна Глорибрук тоже была здесь. Даже стоя на месте, Ханна Глорибрук вызывала зависть у всех женщин, кроме Лизы Мак-Маннус, у которой была потрясающая темная кожа и которая к двадцати восьми годам продала три сценария «Парамаунт пикчерс».
Кроме Чекерса и Донны была еще одна пара: молоденькая девушка Николь Боннер под руку с мужчиной намного старше ее. Местная рок-певица Фрида картинно курила изящную сигарету. На ней был красно-белый полосатый костюм, и она вежливо отшила двух иранцев, попытавшихся завязать с ней беседу. Главным гостем вечера был Уолтер Глорибрук. Это был дородный продавец хот-догов, живший на шестом этаже, он принес своего ручного хорька по кличке Эйзенхауэр. Эйзенхауэр и Уолтер были неисправимы. Уолтеру доставляло невероятное удовольствие позволять хорьку лакомиться взбитыми яйцами или взбираться на колени к рок-певице.
— Убери свое чудовище! — пронзительно завизжала Фрида, но Уолтер и ухом не повел. Все смеялись. В приемнике тихо пел Синатра.
— Давайте во что-нибудь поиграем, — предложила Николь, — в шарады.
— То есть будем трахать друг другу мозги, — прокомментировала Ханна.
— Может, сыграем в «Скрэббл»? — спросила Марси Коннер. Марси писала для журнала «Повелительница» и ужасно любила игры со словами.
— Давайте напьемся, — сказал Генри.
— Давайте пугать друг друга, — предложил Тони.
Ева нахмурила лоб.
— Что давайте?
Николь пощелкала пальцами.
— Игра такая: вопрос — ответ, — сказала она.
Иранцы подняли бокалы, подмигнув Фриде.
Джеймс Бранч находился среди возбужденных, остроумных гостей. Он не хотел оскорбить Патрика своим уходом, но чувствовал себя не в своей тарелке, особенно когда барменша Криспин и Уолтер Глорибрук занялись армрестлингом на кофейном столике. Джеймс еще больше удивился, когда скромная на вид Сара Вольф в один присест проглотила трех золотых рыбок из аквариума. После того как Криспин и Уолтер переключились с армрестлинга на горячий спор о физике низких температур, Джеймс поднялся, чтобы уйти. Он пробирался между людьми на кухню. Пьяная девушка схватила его за руку.
— Где здесь джакузи? — она старалась перекричать музыку.
Джеймс указал рукой в неизвестном направлении, избавившись от девушки. Он направлялся вниз по коридору, к Отису. Около спальни Патрика он встретил Ханну Глорибрук, Фриду и немецкую девушку. Они шептались и хохотали, у Ханны в руках был хорек Эйзенхауэр. Когда Фрида приоткрыла дверь Патрика, Ханна запустила туда зверька.
— Эй, — окликнул их Джеймс.
Женщины огляделись. Фрида захлопнула дверь.
— Что вы делаете? — спросил Джеймс.
Ханна широко улыбнулась.
— Ничего, — мило пролепетала она.
За дверью что-то повизгивало.
— Патрик не любит, чтобы заходили в его комнату, — произнес Джеймс.
Фрида сложила руки на груди. Она была высокой, волосы были зачесаны на одну сторону так, что закрывали глаз.
— А ты кто такой? — потребовала она объяснений.
— Сосед Патрика, — ответил Джеймс.
Женщины попятились. Они затерялись в толпе, все еще хихикая.
Джеймс кусал губу, стоя перед закрытой дверью. Он слышал смех Патрика, но понимал, что хорек может изгрызть мебель в спальне в шестьдесят секунд. Поэтому впервые в жизни он проскользнул в комнату Патрика и закрыл за собой дверь.
— Эйзенхауэр, — шептал Джеймс. Свет был выключен. — Эйзенхауэр?
Джеймс услышал писк хорька.
— Иди сюда, Эйзенхауэр, — Джеймс похлопал себя по ноге, — иди сюда.
— Патрик? — произнес голос. — Патрик, это ты?
Джеймс застыл. Голос был женский. Кто-то еще был в комнате.
— Эй, — голос казался взволнованным.
— Я не Патрик, — ответил Джеймс в темноту. — Я Джеймс. Джеймс Бранч. Сосед Патрика.
— О, — говорившая прочистила горло. — Хорошо, сосед Патрика, не могли бы вы убрать этого грызуна с моего живота?
