— Ханна?
— Да, — отозвались за дверью.
— Открой.
— Не-а.
Леонард осмотрелся. В коридор выходило двадцать дверей, горело пять масляных ламп.
— Ханна?
Дверь не открывалась.
— Да?
— Я думал, мы собирались… заняться любовью в лифте?
— Вообще-то, я предлагала трахнуться в лифте.
— Правильно. — Леонард усмехнулся, он ждал. Вскоре он перестал усмехаться.
— Ханна?
— Да?
— Мы не будем трахаться в лифте?
— Ха!
Леонард приблизился к двери. Он прижался руками и ухом к ее гладкой поверхности, как взломщик сейфов.
— Ханна, я голый.
Ответа не последовало. Он услышал шум, как будто что-то тащили. Он подергал ручку, но дверь была заперта. Тонкая полоска света выбивалась из-под двери, он заглянул туда, рассчитывая увидеть ноги Ханны.
— Я прислонила свою пантеру к двери, — объяснила Ханна. — Она наблюдает за тобой. Я сняла всю одежду и сижу на пантере, как на лошади.
«Это шутка, — подумал Леонард. — Розыгрыш».
— Мои волосы смешались с шерстью пантеры. Это здорово.
— Ханна, — начал Леонард. — Это шутка?
— Представь, насколько я сексуальна, сидя верхом на этой застывшей, напряженной пантере, а к моей обнаженной груди не может прикоснуться ни один мужчина.
— Позволь мне войти, — умолял Леонард.
— Я не бледная, — непринужденно болтала Ханна, — если ты думаешь, что я бледная под бельем, то ты не угадал, дурачок. У меня ровный загар. Я загораю голой на крыше.
— Ханна, — несмотря на наготу, Леонард старался быть учтивым. — Это розыгрыш? Я угадал?
— He-а, это чистосердечный разговор.
Леонард начал колотить кулаком в дверь.
— Открой эту чертову дверь!
— Ленни, Ленни! — Ханна говорила ровным, убеждающим голосом. — Если не хочешь возвращаться голым через Центральный парк, то возьми себя в руки и послушай.
Леонард поднялся. Он прохаживался вдоль двери, его член свисал между ног. Он свирепо поглядывал на дверь. Как только Ханна ее откроет, пусть даже щелочку, он бросится и оседлает ее.
— Ленни, ты пришел в себя?
— Шлюха! — прошипел Леонард.
Ханна поцокала языком.
— Кажется, тебе еще нужно время. Я пока подвигаюсь на пантере взад-вперед, чтобы ее упругая спина возбудила меня.
Леонард продолжал ходить туда-сюда. Он осмотрел коридор, надеясь найти какой-нибудь ковер, чтобы прикрыться, но напрасно. Он посмотрел на часы, единственную вещь, оставшуюся на нем. Почти полночь. На восемь тридцать утра у Леонарда была назначена встреча с очень важным, состоятельным клиентом, Джоанной Крикмайр. Миссис Крикмайр, генеральный директор сети магазинов «Крикмайр», разводилась с мужем, прожив с ним двадцать один год, и была намерена оставить его без гроша в кармане. Она попросила «Спак и Хардисон» предоставить ей защитника с кровавым родимым пятном, потому что полагала, что адвокат должен быть отвратительным и звероподобным, и хотела подыскать специалиста соответствующей внешности.
— М-м-м-м, — в голосе Ханны слышалось сексуальное возбуждение, — м-м-м-м, о-о-о-о!
Леонард представил себе дорогу через Центральный парк. В такую теплую ночь там будет полно любовников и бандитов.
— Да, — шептала Ханна. — Боже, да!
Леонард остановился и прислушался. Из-за двери доносились скребущие, царапающие звуки, похожие на скольжение когтей по линолеуму.
— Ханна! Ты действительно собираешься…
— Ммм, — стонала Ханна, — не сейчас, Ленни, я занята.
Царапанье ускорилось. Леонард представил Ханну, сжимающую бедрами бока пантеры. Он постучал в дверь.
— Ханна, — зашептал он. — Ханна, пусти меня. Пусти… Пожалуйста.
Скрежет прекратился.
— Ты взял себя в руки?
— Да.
— Ты еще возбужден? Я имею в виду эрекцию?
Леонард зарделся.
— Не стесняйся, Ленни. Это бывает, когда мужчина слышит стоны наслаждения.
— Я предпочел бы видеть, чем слышать. Пусти меня.
— Не-а.
— Но почему?
— Потому, что в сложившейся ситуации ты разговариваешь со мной откровенно. Это жестоко, но необходимо.
— Я могу откровенно поговорить и внутри.
— Ленни, — Ханна дразнила, — принимая во внимание унижение, которому я тебя подвергаю, если я открою дверь и ты увидишь меня обнаженной, ты будешь со мной болтать или трахаться?
Леонард смотрел на масляные лампы, думая их погасить.
— Я могу постараться… довести наш вечер до конца.
