Тетушка Ийда возмущена неверием Амалии. Молча слушает Амалия эти тетушкины речи о милосердии божьем и о вере. По просьбе тетушки Амалия иногда даже ходит на собрания верующих, но там она сидит молча. Зато, оставшись одна, Амалия охотно поет.
На этот раз, будучи в селе, Амалия зашла проведать тетушку, и та обещала вскоре приехать в Ийккала погостить. Амалия решила приготовить плавленый сыр: тетушка любит вкусно поесть и особенно любит плавленый сыр. Она тоже считает, что Амалии лучше продать половину своих овец и одну корову. Иначе весной ей, чего доброго, придется покупать много кормов, ведь она решила оставить у себя лошадь. От лошади Амалия не откажется, это тетушка хорошо знает. Да и зачем отказываться? Без собственной лошади хозяйство Амалии в военные годы еле-еле тащилось. Но Амалия не за тем ходила к тетушке, чтобы советоваться о делах, просто разговор незаметно перешел на это. Амалия всегда чувствует себя уверенно, когда говорит с тетушкой об обыденных, Житейских вещах. А вопросов веры лучше уж не касаться, так как это им обеим сразу может испортить настроение.
Ноябрьский вечер уже превратился в ночь, когда Амалия со своим Воронком наконец сворачивает на дорогу к дому. Точно два огромных фонаря, встречают ее освещенные окна избы Ийккала. Это Антти зажег лампу. Впервые за долгие годы Амалия, возвращаясь домой, видит свет в своих окнах. Амалия останавливается, чтобы посмотреть на это новое, странное зрелище, и треплет Воронка по шее. Узнает ли конь свою старую конюшню? Ведь он и хозяйку едва узнал.
Антти уже вырос, и ему пришла пора поступать в конфирмационную школу. По целым неделям он живет у тетушки Ийды, готовится, штудирует катехизис под ее присмотром. Тетушка больна ишиасом, а ее пуговичная торговля идет хуже, чем когда бы то ни было. Правда, хромая Сельма спешит со всех ног в лавочку каждый раз, когда зазвонит колокольчик у двери, но это редко оказываются покупатели. Торговый склад в последнее время почти без присмотра. Тетушка насилу передвигается, да и дышит с трудом. Целыми днями сидит она в качалке, вяжет чулок или читает Ветхий завет, время от времени снимая очки и вздыхая. Хромая Сельма принесет тетушке лекарство, смажет ей линиментом ногу, бедро и спину, спросит о самочувствии больной и запричитает. Антти с удивлением наблюдает за женщинами и безуспешно пытается сосредоточиться на своем катехизисе. Тетушка только и говорит, что о вере. Молча, как и его мать, слушает Антти тетушкины речи.
Амалия совсем не похожа на тетушку Ийду, никогда не говорит она ни о своих болезнях, ни о делах веры, да и не болеет никогда. Правда, Антти слышал песнопения матери, но она поет, только когда никого нет рядом или по крайней мере когда ей кажется, что она совсем одна. Но, чуть заслышав приближение людей, она сразу перестает петь. Антти уже давно понял, что когда мать поет, она и сама не замечает этого, как, вероятно, не знает шмель, что он гудит на лету. Антти даже рассмешило сравнение матери с толстым шмелем: она ведь длинная и худая, как жердь. Тетушка в своей полосатой коричневой шерстяной кофте скорей похожа на большого надувшегося шмеля. Только деловитая хлопотливость матери напоминает мальчику полосатого ворчуна,
Антти сидит в тетушкиной гостиной, погрузившись в мягкое кресло. Изучение катехизиса идет туго. Вот он уже, кажется, все понял и почти запомнил, но необычный, странный порядок слов сбивает его, и опять приходится повторять, перечитывать и переучивать.
Открывается дверь: тетушка сама принесла Антти послеобеденный кофе. Антти вскакивает, он смущен. В Ийккала мать всегда звала его к столу, и они вместе пили кофе в избе; а здесь он уже привык пить кофе с хромой Седьмой на кухне. Тетушка смотрит весело и говорит:
— Отпустил, отпустил меня этот ишиас, совсем отпустил на сегодня. Я пришла пить кофе с тобой. Расскажи, как вы там живете в Ийккала, ты и Амалия?
— Мы с мамой работаем. Вечерами читаем, иногда слушаем радио, тогда мама шьет или расчесывает шерсть, а я выпиливаю.
— Значит, и ты работаешь по дереву? У твоего дедушки были золотые руки. И Амалию я никогда не видала без дела. Худо, когда приходят болезни и уже не можешь навещать родственников.
