- Чего жмемся? - спросил бионетик. - Пошли в кают-компанию!
- Возможно, считать придется. - Лицо у командира багровое, результат давнего ожога. Что-то не задалось у него на Меркурии.
- Считать? - подозрительно спросил Сванидзе. - Что?
- Программу торможения.
- Зачем? - Бортинженер клюнул горбатым носом. - И где мы возьмем топливо?
- Если будет нужно, найдем.
- Не буду искать! Нашел лихача, понимаешь…
- Обстоятельства чрезвычайные, - неторопливо сказал Красов. - Из Центра управления сообщили: пропал Киан.
Бионетик едва не спикировал на голову Баграта.
- От нас утаили, что последние три дня Киан вел себя странно. Перемежал деловую информацию с бессмыслицей. Говорил о каких-то жуках, топорах, дятлах…
- Никита, - растерянно сказал Ломов, - шутишь?
- Вот радиограмма. Ты специалист, тебе и карты в руки. По косвенным данным, в Центре управления полагают, что Киан упал на планету Венера.
- Бред какой-то…
Остальные члены экипажа были поражены не меньше.
- У нас три возможности, - сказал командир. - Первая: прервать полет.
Космонавты недовольно зашевелились.
- Вторая: резко сократить время полета. Может быть, успеем помочь Киану.
- Топлива, понимаешь, в обрез. Надо хорошо посчитать.
- Никита, - подал голос Галин, - стоит ли пороть горячку? Мы можем работать по варианту программы без Киана.
- Это и есть третья возможность.
Через неделю Галим Галин, изучая анализы крови членов экипажа, думал: «Удивительно, до чего гибок человек. Недавно переживали исчезновение Киана, едва назад не повернули. Но вот все утряслось, продолжаем полет к Венере. Испытания на космоустойчивость продолжаются. И у Микеля дело появилось…»
Бионетик долго сидел над радиограммой. Жучки, дятлы и топоры наводили на мысль о мании преследования. Но Киан не мог сойти с ума, как человек не может сойти с рельсов. Разве что в переносном смысле… В результате у Микеля сформировалось нездоровое чувство юмора. Его итальянские глаза начинали испуганно бегать, копна волос каким-то ухищрением вставала дыбом. «Боюсь топора», - с ужасом говорил бионетик. Этой шуткой он изводил пылкого Баграта, которому помогал общаться с Эммочкой в качестве кибернетика. В конце концов Сванидзе выгнал его. Тогда Ломов превратился в биолога и принялся систематизировать данные медицинских наблюдений. Вскоре он выявил ряд тонкостей, которые осветили проблему космоустойчивости с неожиданной стороны. Галин был удивлен. Он знал, что Ломов - крупный специалист в области бионетики, один из создателей Киана. Однако космоустойчивость и бионетика довольно далеки друг от друга.
Полет продолжался штатно. Работали, выстаивали вахты, играли в космобол, читали, смотрели кино. На подходе к Венере произошло ЧП - Ломов, который много времени проводил в спортотсеке, перегрелся на велоэнергомере, а затем переохладился под душем. Он оглушительно чихал, из носа и глаз текло. Как человек, никогда не болевший, быстро скис. Пожелтел, осунулся, жалобно постанывал. Галину пришлось бороться и с болезнью, и с малодушием пациента. Ультрафиолетовое облучение в сочетании с психотерапией поставили Микеля на ноги. В благодарность он обрушил на Галима сонеты Петрарки, терцины Данте, газели Джами, рубай Хайяма, строки Пушкина и Цветаевой. Стихов он знал неимоверное количество. Галин был невозмутим. Он готовил к печати «Очерки планетологии».
Через несколько дней Красов, Сванидзе и Эммочка в последний раз скорректировали орбиту «Венеры». Корабль увеличил гелиоцентрическую скорость до 35 километров в секунду и подошел к финиш-планете с внутренней стороны. Теперь он обращался вокруг планеты Венеры почти в плоскости ее экватора по эллиптической орбите с перигесперием 684 километра. Направление движения корабля совпадало с суточным вращением планеты.
