Пол понимал, что нужно выиграть время, разгадать тактику противника, но тело отяжелело, разум потерял подвижность.
— Похоже, здесь и вправду была дама из гарема.
— Я тебе не верю.
— Клянусь Господом Богом. — Выцветшие глаза Амброза, казалось, буравят Пиндара насквозь. — Давай бросим монету. Кто бы ни выиграл, стихотворение я отдам. По-моему, это более чем великодушно.
— А если я откажусь?
Джонс поднес листок к горящей свече. Уголок бумаги затлел.
— Даже не смей сомневаться.
— Прекрати немедленно! Не так близко, прошу!
Пиндара пробил холодный пот, сердце, казалось, вот-вот проломит ребра. Что же делать?
— Камень продолжает свой путь, Амброз. Теперь он мой. Ты проиграешь. Алмаз выбрал меня.
— Тогда тебе нечего бояться, — мягким, как шелк, голосом отозвался старый интриган. — Давай же, Пиндар, — прошептал он, — тебя ждет победа.
Пол не ответил. Амброз достал из кармана серебряный дукат.
— Орел — алмаз мой, — заявил он деловым тоном, — решка — твой.
Торговец кивнул.
— Кавалер Меммо, — продолжал охотник за редкостями. — Беру вас в свидетели. Вы все — свидетели, — оглядел он присутствующих. — Это честное состязание. И пусть никто не посмеет утверждать обратное.
Приглушенный гул голосов наполнил зал:
— Давай, англичанин!
— Браво!
Меммо взял монету. Знаком показал Амброзу, чтобы тот отдал документ.
— Синьор Пиндар, вы уверены? — сказал он с сожалением. — Вы, конечно, игрок… но рисковать алмазом ради клочка бумаги…
— Вы не понимаете, о чем идет речь. Бросайте.
— Что ж, если вам так будет угодно.
Долгим, мягким движением он подбросил серебряный дукат вверх, и монета завертелась в воздухе.
Пол вышел из ридотто Зуана Меммо. Оказалось, ночью шел дождь, и на улице стало прохладно. Он стоял на ступеньках винной лавки, щурясь от утреннего солнца. Сколько времени утекло с тех пор, как он на этом самом месте разговаривал с Керью и Франческо? Неделя, месяц, жизнь? Пиндар потерял счет дням. После затхлости темного палаццо воздух казался сладким. Моросил почти невидимый дождик — «слезы ангелов», как говорят венецианцы. Город застилала легкая дымка, золотистые лучи восходящего солнца, которые купец представлял, сидя за игорным столом, казались почти белыми.
Влюбленный сжимал в руке вожделенное письмо, которое Зуан отдал после того, как Амброз забрал Голубой Султан.
Пол сел на ступеньки, осторожно прикрывая листок от дождя дрожащими руками. Видимо, алмаз и вправду волшебный и чары помогают не только его владельцу. Слова на этом листке вернут Селию в мир живых, а ему наконец-то расскажут о прошлом, освободив от тяжкого бремени.
Но Полу не хватало смелости прочитать письмо. Он не мог даже пошевелиться. Вдруг Джонс солгал? При одной мысли об этом по спине пробежал холодок. Да, показалось, что это почерк Селии, но ведь он мог и ошибиться! А вдруг письмо написано кем-то другим? Или это вообще жестокий розыгрыш алчного коллекционера?
Был только один способ развеять сомнения. Пиндар поднес к лицу аккуратно сложенную в три раза записку, вдохнул сладкий аромат дальних стран и времен и медленно развернул листок.
Аккуратный мелкий почерк. Будто рука едва касалась бумаги. Пришлось поднести к глазам, чтобы разобрать написанное. Нет, это не шутка! Заговорил голос из царства мертвых.
МОЕМУ ВОЗЛЮБЛЕННОМУ
ПРОЩАЛЬНОЕ СЛОВО
Когда сыскали наконец мои глаза тебя,
Ты отделен был от моей невольничьей судьбы
Железа ржавой дверью.
К тому же знала я, что больше мне тебя не видеть.
Как сердце бедное мое не разорвалось!
Как слезы горькие не выжгли грудь мою!
Сейчас воображаю я, что рядом мы с тобою.
Всей болью одиночества мечтаю рядом лечь,
Чтоб рассказать о милости жестокой ко мне жизни,
Смягчившей напоследок свой смертный приговор.
Пусть сердце бедное мое тут догорит,
Любовь моя останется с тобой!
Но в самый мрачный час ночей,
Когда луны самой не сыщет око
И с минаретов каменных громад
Полночный крик язычника несется,
Сон не смыкает мне очей и
Правды слышу я печальный голос:
«Тобою он утерян навсегда».
Любовь моя! Молю, не забывай меня,
Когда глазам твоим день Англии родной
Отдаст свой милый розовый рассвет
И тем садам, в которых нам когда-то
