— Вот так, давайте сюда…
— Осторожно, придерживайте голову…
— Ради бога, уведите малышек…
— Аккуратно, аккуратно, нет, не сюда… туда, да, так лучше…
Елена пришла в себя, лежа в тени маленького навеса возле шатра.
— Что случилось? — сдавленно прошептала Мариам, наклонившись к подруге. — Кто-то пытался тебя обидеть?
Обретя дар речи, фокусница поначалу не могла вспомнить, что произошло. Потом в ее сознании всплыли маленькие серебряные амулеты, русалки и тритоны на цветных веревочках, тихо качающиеся в безмолвии леса. На секунду женщину охватил ужас, будто за ней вновь наблюдали невидимые глаза. Содрогаясь, она схватила великаншу за руку.
— Не бойся, рассказывай. Кто осмелился дотронуться до тебя? — Мариам крепко сжала кисть подруги.
Обычно бронзовое от загара, ее обветренное лицо сильно побледнело.
— Нет-нет, ничего такого. Просто было темно, и я перепугалась, — слабо улыбнулась Елена.
— Ох уж мне этот лес, — силачка нервно оглянулась, — терпеть не могу.
— Послушай, Мариам, мы не можем здесь оставаться.
Фокусница рассказала подруге о происшествии в чаще. Та долго молчала, а потом достала из кармана серебряный амулет Бочелли.
— Похож?
Елена взяла фигурку и осторожно ощупала длинными пальцами.
— Прости, надо было рассказать раньше, — расстроилась Мариам.
Женщина-Пьеро посмотрела на великаншу, и та с облегчением увидела в ее глазах не гнев, а любопытство.
— И что все это значит?
— Не знаю, Бочелли на эту тему не откровенничал. Сказал, местные жители верят, что русалки обладают волшебной силой. А такие амулеты встречаются по всему побережью.
— Но почему тогда они хотели избавиться от Фессалы? — нахмурилась Елена. — Почему он не пожалел целого состояния, чтобы мы увезли ее…
Мариам вспомнила отвратительную конюшню, где держали мать и младенца. Неужто мерзавцу так легко удалось убедить великаншу из-за того, что это место напомнило ей о жутких годах в медвежьей клетке? Хотя какая разница, она уже навлекла несчастье на головы всей труппы.
— Значит, они приносят подношения младенцу?
— Я знаю не больше, чем ты. Амулеты амулетами, а живая русалка — совсем другое дело. По крайней мере, так считал Бочелли.
Силачка забрала у подруги амулет, и колокольчики тут же зазвенели на ветру.
— Но как они узнали? В смысле, местные. Ведь ребенка никто не видел.
Великанша пожала плечами, уставилась на свои ногти, а йотом глянула вниз, на прибрежный городок.
— Мариа-а-ам? Что-то случилось? — Елена попыталась подняться.
— Да… Кажется, я…
— Что?
— Видела его.
— Кого???
— Бочелли.
— Снова?! Где? — Изумленная фокусница захлопала ресницами.
— Когда ходила в деревню за хлебом. Сначала решила, что показалось. А сегодня спустилась и снова увидела его. Вернулась, а тут такое… Я правда собиралась тебе все рассказать.
— И что же он тут делает?
— Думаю, следит за нами.
— Следит? — рассмеялась Елена. — И чего ему от нас надо?
— От нас — ничего.
Женщины подошли к русалке. Калека и странный ребенок неподвижно лежали в дальнем углу повозки, под навесом, который Мариам соорудила из куска старой парусины, выброшенного волнами.
Елена заговорила мягко, мелодично, будто успокаивая диких зверей. Она взяла с собой тряпицу и воду и, когда Мариам отнесла русалку справить нужду в сторону от лагеря, развернула пеленки и начала отмывать малыша. Вернулась силачка.
