Вглядываясь в темноту, Аннетта пыталась найти слова, чтобы описать пугающее чувство: будто на нее давила черная пустота.
— Словно я… потеряла что-то и не найду больше никогда.
— Все закончилось. Не думай об этом.
— Надо попробовать.
Теплое тело Евфемии приятно грело монахиню.
— Наверное, это все из-за пудинга, который мы ели вчера вечером. Кому угодно кошмары приснятся.
— Я отдала свою порцию суоре Катерине, она любит сладкое.
— А я отдала свою коту сестры Маргаретты, хотя он и так толстый, — с улыбкой призналась Аннетта. — Продолжай, это приятно.
Она потянулась, устраиваясь поудобнее на тонком матрасе.
В темноте девушка постепенно начала различать очертания комнаты. Келья, за которую она заплатила кучу денег, состояла из двух смежных комнат в дальнем конце коридора и уступала по размерам только покоям аббатисы. Беленые стены, темные балки под высоким потолком. На этом сходство с комнатами простых монахинь заканчивалось. У стен стояли два расписных кассоне с одеждой, в углу — высокий деревянный буфет, в котором девушка держала тарелки, ножи, кувшины и собственный запас продовольствия. На подоконнике в крохотной клетке дремал воробушек.
— А там как жилось? Ну, в другом месте? — нерешительно спросила Евфемия.
Аннетта задумалась. Вернувшись в Венецию, она держала свое прошлое в строжайшей тайне. Сначала шок от возвращения в монастырь — хотя она сама так решила — просто не давал вспоминать. Постепенно девушка поняла, что загадочность может сыграть ей на руку. Но сейчас, то ли из-за этого сна, то ли из-за резко нахлынувшего чувства одиночества, бесстрашной монахине вдруг показалось, что маленькая послушница — единственный близкий человек на всем белом свете, и захотелось ей обо всем рассказать.
— В гареме… четыре года… я знала одну девушку. Ты очень похожа на нее…
— А что это была за девушка?
— О… — печально вздохнула Аннетта, — англичанка. В гареме ее называли Кейе, но это не настоя идее имя моей подруги.
Из коридора, где монахини держали клети с курами, доносилось недовольное кудахтанье.
— Когда я была послушницей, как ты, и спала в тесной комнатушке за кухней, я думала, клирошанкам вольготно живется! А сейчас… смотрю на всех этих куриц в коридоре — словно на скотном дворе живешь, — улыбнулась старшая сестра.
— Ш-ш-ш! Старая Виргиния услышит! — Евфемия прижала пальчик к губам.
— Суора Виргиния? Ну и что?! Здесь можно жить, как заблагорассудится.
— Ты мне как-то рассказывала, что в том, другом месте правила построже.
— О да, намного! В присутствии султана или его матери нельзя даже говорить, пока не позволят. Повсюду ходят стражники.
— Кастраты?
— Да, евнухи. Обычные и чернокожие.
Евфемии не терпелось узнать о них побольше.
— Чернокожие кастраты! А какие они? — с замиранием сердца спросила девочка.
Аннетта почувствовала, что подруга вся дрожит от любопытства.
— Мужчины без coglioni? — насмешливо фыркнула бывшая служанка. — В основном жутко толстые: грудь свисает до самого живота. Фу! А еще они очень странно разговаривают, вот так, — пропищала она фальцетом. — Но кое-кто из девушек все равно влюблялся. Одна моя знакомая даже вышла замуж за такого, когда ушла из гарема.
— Ушла из гарема? Но вы же там все были пленницы.
— Да, были. Но если девушка плохо работала или долго не привлекала внимание султана, ее отпускали. Как, думаешь, выбралась я? Не сбежала, нет. Мы все были рабынями, все христианки. У каждой своя история. Например, мы с Кейе плыли на корабле через Адриатику и попали в плен к пиратам. Я вместе с монахинями из Санта-Клары направлялась в другой монастырь, он в Рагузе. Ты, должно быть, слышала о нем?
Евфемия кивнула и теснее прижалась к старшей подруге.
— Так вот. Известный английский торговец взял нас на борт корабля, шедшего в Константинополь, и пообещал отвезти в Рагузу. Но судно атаковали турки. Остальных сестер они выкинули за борт. Корабль напоролся на рифы и начал тонуть, поэтому забрать всех они не смогли бы, даже если бы захотели. Команду перерезали, а нас с Кейе позже продали в дом блаженства, — бесцветным голосом закончила Аннетта.
— Оказаться в плену у неверных! Храни нас Мадонна! Лучше вам было утонуть! — возбужденно пролепетала девочка.
