Стены небольшого помещения были побелены известкой. Никаких окоп, только простое деревянное распятие. Большую часть комнаты занимала узкая и низкая кровать. На ней лицом вниз лежала женщина. Голова прижималась к валику под странным углом, руки крепко держались за изголовье, словно она пыталась не упасть. Непонятное хныканье вырывалось из ее горла. Бледные округлые ягодицы были приподняты. За ней стоял раздетый ниже пояса мужчина. Ритмично двигаясь, он сжимал ее бедра: пальцы погружались в нежную плоть, словно нож в масло. Незнакомец стоял наискосок от двери, но, даже не видя лица, Аннетта знала, какой у него сейчас взгляд: даже десять силачей не смогли бы его остановить. Движения ускорялись, женщина стонала все громче, и явно не от боли. Сначала ночной гость смотрел вниз, словно на себя самого, по вскоре запрокинул голову и тихо застонал.
Аннетта отпрянула и вжалась в стену. Неужели одна из монахинь только что спаривалась, словно самка животного? Santissima Madonna![10] Бывшая служанка поднесла руку ко рту и обнаружила, что улыбается. Она не знала, что и думать. Эго просто скандал! Ждала от себя вспышки праведного гнева, но зрелище Скорее заинтересовало, чем возмутило. Сама постоянно нарушала правила, читать морали — не ее дело. Есть и более интересные темы для размышлений. Кто решился пойти на такую непростительную дерзость: принять любовника здесь, под носом у других сестер? Интересная загадка. А еще интереснее, как можно использовать отгадку? Четыре года в служанках у валиде не прошли даром.
Затаив дыхание, девушка стояла за дверью маленькой кельи и прислушивалась: женский голос вообще едва различим, мужской — чуть громче. Она старалась разобрать слова, но понимала только интонацию. Поразительно: незнакомец говорил очень нежно, словно утешая «подругу». Внезапно дверь распахнулась, дерзкий пришелец вышел в коридор и бесшумно сбежал вниз по лестнице.
Заметил ли он Аннетту? Нет, было еще совсем темно, к тому же любовник монашки не подозревал, что за дверью кто-то есть. Казалось, девушка слышит гулкие удары собственного сердца. А в дортуаре царила тишина. Узнать, кто из монашек сейчас в келье, несложно. А вот кто ее любовник? Нужно действовать быстро. Бывшая карие тихо сбежала по ступенькам вслед за мужчиной.
Внизу коридор раздваивался: проход слева вел в трапезную и кухню, а справа находились оба зала и главные ворота монастыря. Сначала Аннетта побежала в сторону салонов, а затем через двор к воротам. Этот путь проще всего, особенно если монаркино подкупил привратника и тот не запер дверь. Подбежала, задыхаясь. В боку кололо. Массивные железные двери с хитроумной системой латунных замков были заперты.
Не успев отдышаться, она понеслась обратно через двор, через кованые ворота, отделявшие монашескую половину от зала для посетителей. Повернула по коридору направо, мимо кухни. И вдруг поняла: он проник в монастырь через сад! Как и тот, днем. У входа в кухню суора остановилась. И действительно: дверь во внутренний дворик — нараспашку.
Девушка выбежала в ночь.
Точнее, уже не в ночь. Небо заметно посветлело с тех пор, как она вышла в коридор, чтобы разобраться со странными звуками. Темные силуэты окружавших монастырь тополей, которые были хорошо видны из окон ее кельи, выделялись на фоне уже не черного, даже не темно-синего, а жемчужно-серого неба. Девушка поежилась, вдыхая свежий воздух со сладким привкусом влажной земли и душистых трав. Где-то в листве одинокая птица запела утреннюю песню.
До этого Аннетта никогда не бывала в саду на рассвете. Обычно колокол созывал монахинь к заутрене очень рано, а потом те, кто нашел в себе силы выбраться из постели, с радостью спешили обратно под одеяла (кроткая Виргиния с готовностью верила всему, что ей говорили: «Суора, у меня голова болит», «Сестра, у меня регулы»). За ночь выпало много росы. Капли белой как снег воды покрывали каждый листок, цветок, травинку, превращая знаменитый ботанический сад в странное место, обиталище фей или духов, а не простых смертных.
Аннетта замедлила шаг, наслаждаясь моментом. Безмолвная красота поглотила ее внимание, девушка даже не замечала, что босые ноги окоченели, а подол льняной ночной рубашки насквозь промок. Монахиня, как одинокий призрак, шла по аллее лимонных деревьев, которые сплелись ветвями, мимо спрятавшихся за живой изгородью грядок с лечебными травами. Остановилась около пруда с карпами.
