— Пошли, — подбодрил он изумлённого официанта, который только что сам посадил себя в лужу, предложив худшему в мире клиенту совершить экскурсию на кухню.
— Извини, Дез, — прошептала Харриет, едва свёкор оказался за пределами слышимости. — Мне и вправду показалось, что он стал немножко поприличнее.
— Что тут скажешь?
— Ты не виновата, — хмуро буркнула я, схватила меню и трусливо спряталась за ним.
Через несколько минут вернулся удручённый Папик, за ним шагал обозлённый официант.
— Ну? — сердито вопросила Харриет, едва свёкор снова уселся.
— Я не нашёл ни перловки, ни грибов, — признался въедливый старик. И тут же, в жалкой попытке спасти лицо, добавил: — Но это незаконно — указывать в меню то, чего у вас нет.
— О'кей, мистер Майами, так что изволите кушать? — прорычал официант. — Желаете отведать похлёбку из моллюсков или нет? — На лбу у него выступили капельки пота, а губы были сжаты так плотно, что слова с трудом пробивались.
— Я же сказал вам, что не хочу никакой похлёбки, разве нет? — последовал визгливый ответ. — Слушайте, принесите мне сандвич с пастрами и ржаным хлебом. Но чтоб постненький. Принесёте жирный, отправлю вас с ним обратно, ясно? А хлеб чтоб был свежий и мягкий. Будет чёрствый, платить не стану. И картофеля фри мне принесите. Только чтоб жир не капал, а иначе — сами знаете, ясно?
Пробурчав себе под нос что-то приличествующее случаю, официант принял заказы у нас с Харриет и заковылял на кухню, качая головой. Но надо отдать ему должное — от физической расправы он удержался.
Еду доставили буквально через несколько минут, и всё было по-настоящему вкусным, а уж пожелания Папика учтены до мельчайших подробностей. Казалось, он наслаждается трапезой, однако стоило официанту неосторожно пройти мимо нашего столика, как Папик схватил его за руку.
— Не будь я столь покладистым, — сообщила старая ядовитая поганка бедняге, — непременно отправил бы назад пастрами. Парфюмерией отдаёт.
О перебранке по поводу яблочного струделя не стану и распространяться. Скажу только, что покинули мы ресторан по просьбе трудящихся.
* * *
— Ты сможешь когда-нибудь меня простить? — жалобно пробормотала Харриет, прощаясь со мной у двери моей квартиры. Вид у подружки был столь виноватый, что мне стало её почти жаль. Почти.
Прежде чем я подыскала нелюбезный ответ. Папик обернулся.
— Когда в следующий раз приеду в Нью-Йорк, — сообщил он мне, — оторвёмся на целый вечерок. Наберём деликатесов и двинем в кино. Как вам затея? — Тут он склонил голову набок и на секунду задумался. — А знаете, пожалуй, я даже попробую похлёбку из моллюсков. Надо же узнать, что это за гадость!
Настойчивое треньканье разбудило меня в половине восьмого. Поистине неприлично звонить в такой час субботним утром, вам не кажется?
В полубессознательном состоянии я потянулась к телефону — и свалила его с тумбочки. С жутким грохотом аппарат рухнул на пол. «Вот и отлично, — мстительно подумала я, — надеюсь, кто бы ни звонил, у него лопнут барабанные перепонки».
— Дезире?
У неё. Это оказалась она.
— Да?
— Это миссис Корвин — ваша клиентка, помните?
О-о. Сон как рукой сняло.
— Да-да, как поживаете, миссис Корвин? А я как раз собиралась позвонить вам после завтрака. — В общем-то я не так чтобы соврала. В смысле, оттягивай не оттягивай этот момент, всё равно понятно, что когда-нибудь позвонить придётся. И совершенно не исключено, что именно после завтрака…
— Надеюсь, я вас не разбудила, — с ложным участием спросила она.
Что ж, враньё за враньё.
— Нет-нет, что вы, я уже давно встала.
— Целую неделю от вас ничего не слышно, — ровным голосом заметила Эвелина. Но это было явное обвинение.
— Да, вы правы. Мне самой неловко. — Хоть тут не соврала. Беда в том, что я попросту не знала, что сказать этой женщине. Вряд ли стоило делиться с ней фактами, которые на мой взгляд, подкрепляли версию убийства. Тем более что, по трезвом размышлении, все они были несущественными. Вот я и рассудила: разве справедливо будет поддерживать её ожидания зазря? — Я не звонила вам, потому что не могла сообщить ничего конкретного.
— Стало быть, теперь у вас что-то появилось.
