Мы уселись в гостиной, и начала я с вопроса о том, чем Барри занимается в агентстве. (Эллен какое-то время, очень недолго, подвизалась в рекламе, но сама я почти ничего не знаю об этом бизнесе, вот и разобрало любопытство.)
— Я главный художник, — сообщила Барри.
— Вы рисуете?
— Нее, совсем не рисую. — Она улыбнулась.
— А-а. Значит, чертите?
— Немножко. — Улыбка стала ещё шире.
— Хм, так что же вы делаете?
— Заведую художественным отделом. — Барри рассмеялась и, выдержав паузу, пояснила: — У всех сложилось превратное впечатление о работе главного художника. В общем, мы работаем с авторами над концепциями — ну, другими словами, идеями — для рекламных плакатов и роликов и, кроме того, отвечаем за графическое решение.
— Ага, поняла. — Ничего я не поняла, но кому приятно выглядеть идиоткой?
Затем мы заговорили о Кэтрин. Я выразила соболезнования, Барри Лундквист поблагодарила, и глаза её увлажнились. В отличие от своего сыночка, она явно питала к девочке глубокую привязанность.
— Как вы считаете, причиной смерти Кэтрин была её болезнь? — забросила я удочку.
— Разумеется. Все мы знали, как она больна. А моя бабушка… в общем, из-за этой истории с автомобилем она всё видит в искажённом свете. Вбила себе в голову: дескать, если б тогда она поверила, что на жизнь Кэтрин покушались, то приняла бы необходимые меры, чтобы её уберечь.
— Ваш сын считает, что насчёт мчавшегося на неё автомобиля Кэтрин сказала правду.
— Тодд? — Барри усмехнулась. — Да он что угодно скажет или сделает, лишь бы произвести впечатление. Это его конёк. — Нелестную ремарку она смягчила виноватой улыбкой.
— Он и ещё кое на что намекал. И мне хотелось бы уточнить с вами некоторые вещи — на всякий случай.
— Да, пожалуйста. — И после паузы, нерешительно: — А что он вам сказал?
— Ну, во-первых… надеюсь, вы не сочтёте меня бестактной… он обмолвился, что знает истинную причину вашего развода.
— Моего развода? Да тут и знать нечего. Два года назад, когда мне было тридцать четыре, муж оставил меня ради двадцатипятилетней красотки. — Она снова усмехнулась: — не очень оригинально, верно?
— Именно тогда вы с Тоддом перебрались в этот дом — после разрыва?
— Да, но только на время. Хотя я уже начинаю чувствовать себя, как тот тип, Уайтсайд, в «Человеке, который пришёл на ужин». На сколько он там загостился? — Она не ждала, что я подскажу ответ (и то спасибо — где б я его взяла?). — Как бы то ни было, — продолжала Барри, — недавно адвокаты разобрались наконец с папиным наследством, и, кажется, я смогу подыскать себе приличную квартиру — если, конечно, найду время на поиски. Но Донна молодец, спасибо ей. Всё время повторяет, что дом большой, и мы можем жить здесь сколько угодно, и мой отец, мол, сказал бы то же самое. И всё же я жду не дождусь, когда мы наконец съедем.
— Тодд также намекнул, что владеет какой-то секретной информацией относительно Донны.
Ответом мне был тяжкий вздох.
— Миссис Шапиро, моего сына можно охарактеризовать одним-единственным словом — неисправимый.
— То есть вы не имеете понятия, что он хотел сказать?
— Ни малейшего. Его хлебом не корми, лишь бы замутить воду.
— Похоже, вы неплохо уживаетесь со второй женой вашего отца.
— Чудесно. Только Донна — папина третья жена. Вы забыли о Фелиции — маме Кэтрин.
Утверждать не берусь, но, кажется, я громко ахнула.
— Вы хотите сказать, что Донна не мать Кэтрин?
— Чёрт! — Барри прикрыла ладонью рот и покачала головой, явно досадуя на себя за оплошность. — Порой мне хочется повесить себе на язык замок, — пробормотала она, опуская руку. — Но, честное слово, я думала, вы знаете; мне казалось, все знают. — Барри поспешно взялась за аварийный ремонт: — Но ведь Донна была матерью Кэтрин больше девяти лет. И уж конечно, как мать она куда лучше Фелиции. Донна и Кэтрин обожали друг друга.
— Наверняка мне не сообщили об этом всего лишь по чистой случайности, — заметила я. — Но уж коли пришлось к слову, расскажите об этой Фелиции.
— Хорошо, раз уж я раскрыла свой поганый рот. — Барри поморщилась. — Отец женился на этой штучке через несколько лет после смерти моей матери. А она бросила его, когда Кэтрин было всего три недели от роду! Видите ли, пожелала вернуться в шоу-бизнес.
