Голод и острый товарный дефицит уживались в Торгсине с многотонными потерями бесценного продовольствия. Заплесневевшее пшено; сахар в грязных мешках; разложившееся мясо; макароны, зараженные тараканами; «вторично замороженная телятина»; каша из сыра и битых яиц, которые прислали, упаковав в один ящик; сгнившие гуси; более года пролежавшее и забракованное врачами сало; «зачистка» заплесневелой колбасы и «тешка куреная с плесенью»; гнилые фрукты в витрине; шоколад, который «отдает сальной свечкой»; чай с запахом парфюмерии; окаменевшие глыбы муки, которые надо было разбивать кувалдой; ржавые консервы; покрытая пылью карамель… Список можно было бы продолжить. Испорченные продукты тем не менее шли в продажу. В арсенале продавцов было много уловок. Как писали из Ленинграда: «гастрономическим товарам придана свежесть декорированием их цветами». Отдавшие ценности люди возмущались, возвращали недоброкачественный товар, требовали обмена или возврата денег.
Изыски и новшества соседствовали в Торгсине с отсутствием самого простого и необходимого. Из Ленинграда сообщали о продаже живой рыбы из аквариума, при этом там же не было гирь, а продавцы пользовались одним на всех сломанным совком для фасовки круп; кто-то договаривался с Ленжетом43 о выпуске парфюмерии в фирменной упаковке, а в магазине рядом не было оберточной бумаги, шпагата. В декабре 1933 года, подводя итоги, ленинградский Торгсин жаловался, что из заказанных 245 т оберточной бумаги дали только 33 т. На периферии и того хуже – в ход шли газеты (если были), сахар насыпали «голыми и потными руками». Красочные проспекты рекламировали «скорняцких мастериц» и «пошив готового платья и белья», а тут же рядом в одном из лучших магазинов Ленинграда, известном как «краса Торгсина», не было обыкновенных овощей – моркови, лука, чеснока. Мелкой разменной монеты не хватало, поэтому, в убыток покупателю, либо давали сдачу в совзнаках, либо заставляли подгонять покупку под сумму.
Торгсин снабжался из скудных государственных фондов и хромал в ногу со всей советской торговлей. Перебои в поставках лихорадили и Торгсин. Из Нижнего Новгорода, например, писали, что зимой 1932 года местный Торгсин был без товаров, а весной прислали полторы тысячи ящиков и семь вагонов товара. Магазин завалили: «Все склады забили, новых складов взяли два и их заполнили, в универмаге кругом наложили кипы, ящики, почти закрыли проход покупателям». Мука и сахар не залежались, но что творилось! «Колоссальные очереди, пришлось даже конной милицией разгонять», – жаловались нижегородцы. В Петрозаводске в Торгсине в конце августа 1932 года в продаже были лишь перец и горчица. Коканд просил два вагона муки в месяц, а получил лишь 30 мешков – их хватило на один день торговли; месячная потребность в рисе составляла полтора вагона, а получили только сорок мешков, которые в Коканде продали в течение двух дней (май 1932 года). Из Киева весной 1932 года сообщали об огромных очередях. Люди «простаивали днями и ночами в продолжении недель, запруживали улицы и стимулировали развитие сыпного тифа… ежедневные драки в самом помещении Торгсина и на улице». Положение было плохим уже в преддверии массового голода. С его наступлением огромные очереди, которые выстраивались с 4–5 часов утра, и хронический недостаток продуктов стали общим местом в донесениях из провинции. В крупных городах конная милиция усмиряла отчаявшиеся толпы.
В декабре 1932 года в Харькове по денежным переводам Торгсин задолжал покупателям продуктов на 76 тыс. рублей, а по бытовому золоту – на 15 тыс. рублей. Из Средней Азии в 1933 году люди жаловались: объявят по городу, что в Торгсин поступили сахар и рис, – люди начинают сдавать ценности, а потом оказывается, что товаров так мало, что отпускают лишь по килограмму в руки. Не случайно крестьяне, отличавшиеся особой осторожностью и практичностью, старались сдавать ценности понемногу, отпиливали золото маленькими кусочками. Это явление автор одного из донесений назвал «измельчанием сдатчиков».
Покупатели старались как можно быстрее потратить торгсиновские деньги и до последней копейки, но зачастую не могли купить то, за чем пришли в Торгсин. Приходилось откладывать покупку. «Отложенный спрос» при острой потребности в товарах был еще одним из торгсиновских парадоксов. Гражданин Кутесман из Волочиска весной 1932 года жаловался:
