В погоне за золотом появилась профессия «скользящий пробирер» – приемщик-оценщик, который выезжал в районы, где не было скупочных пунктов Торгсина. Для проникновения в глухие уголки страны Торгсин не гнушался использовать и частных агентов по скупке золота. Предприимчивые люди, особенно в районах старательства, объезжали деревни, скупали золотишко, сдавали его от своего имени в Торгсин, а потом перепродавали втридорога полученные деньги Торгсина и его товары. По признанию правления, доходы таких частников превышали обороты некоторых магазинов Торгсина. Вместо того чтобы запрещать подобную деятельность, Торгсин заключал с частными скупщиками договор. Те, чтобы защитить себя от репрессий, соглашались стать официальными агентами по скупке и обязывались ежемесячно сдавать ценности на определенную сумму. ОГПУ следило за деятельностью частных скупщиков, но по договоренности с Торгсином старалось их не трогать.
Приемка серебра была проще, а предосторожностей меньше. Люди несли в основном бытовое серебро – предметы домашнего обихода и украшения. Запасы бытового серебра превышали накопления царского серебряного чекана, а голод заставлял расставаться с семейными ценностями. В подавляющем большинстве случаев, по словам последнего председателя Торгсина М. А. Левенсона, люди сдавали серебро на мелкие суммы до 1 рубля и сразу же покупали продукты. Как и в случае с золотом, в обязанности оценщика входило установление пробы, запрещалось полагаться на ту, что имелась на изделиях. Торгсин принимал серебро по весу, и перед взвешиванием оценщик выламывал все несеребряные вставки, однако серебряную пыль, в отличие от золотой, оценщику не приходилось собирать. Согласно инструкциям под столом приемщика должен был стоять большой ящик, куда оценщик бросал скупленное. Ящик крепился к полу болтами и запирался на замок.
РАССТРЕЛ КОЛЧАКА И САМОВАР ДЛЯ МИНИСТРА МУССОЛИНИ
Последний председатель Торгсина Михаил Абрамович Левенсон (1888–1938) происходил из семьи сибирских купцов, «выкрестов» – крещеных евреев. В 17 лет порвал с купеческой средой, стал эсером, был арестован по обвинению в подготовке покушения на генерала Ренненкампфа, совершил вооруженный побег из иркутской тюрьмы. В 20 лет участвовал в попытке экспроприации банка, которая чуть не стоила ему головы. Оказавшись в эмиграции, получил, с денежной помощью отца, медицинское образование во Франции и Швейцарии. Но профессия врача осталась для него запасной, главным делом жизни была революция.
Левенсон принял самое активное участие в Октябрьском вооруженном восстании. Он был членом Президиума Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Удивительно, как порой переплетаются судьбы людей: под началом Михаила Левенсона в Петроградском совете работал Вячеслав Молотов, в недалеком будущем – правая рука Сталина в расправах над старыми революционерами, в числе которых был и Михаил Левенсон. Разругавшись с товарищами по партии по вопросу о Брестском мире, в апреле 1918 года Левенсон уехал в родной Иркутск. Начал жизнь провинциального врача. Но уйти от политики не удалось. Шла Гражданская война. Левенсон создал в Иркутске группу «Сибирские левые эсеры», которая вела партизанскую борьбу против адмирала Колчака, взявшего власть в Сибири. В январе 1920 года – власть в Иркутске уже перешла к большевикам – Левенсон вошел в Иркутский революционный комитет и подписал приказ о расстреле Колчака. Бывшего Верховного правителя России казнили в феврале 1920 года, а его тело бросили под лед в приток Ангары. Тогда же Михаил Левенсон вступил в партию большевиков.
Карьерный лабиринт Левенсона на службе у советской власти был извилистым: Рабкрин, где он работал под начальством Сталина, правление Сольсиндиката, затем – зампредседателя правления Госторга РСФСР. В ноябре 1927 года на собрании партийной ячейки Госторга Левенсон выступил против исключения из партии Троцкого и Зиновьева. Роковой шаг был сделан. Либо Левенсону кто-то посоветовал отсидеться за границей, пока история забудется, либо «его ушли» с руководящего хозяйственного поста. Осенью того же года он уехал в Италию, в Милан – сначала замом, а потом торгпредом СССР. Семейные предания сохранили несколько итальянских историй. Среди них посещения Ла Скала, где торгпред Левенсон в компании с советским послом слушали оперу… с галерки, одевшись попроще, чтобы не выделяться в просто одетой толпе. Смета посольства не предусматривала расходы на оперную ложу. Итальянскому периоду принадлежит и история о дружбе Левенсона со своим личным шофером, автогонщиком и социалистом, скрывавшимся от преследований фашистов. Или случай с самоваром для министра Муссолини: в советском павильоне на ярмарке в Милане Левенсон подарил министру торговли Италии тульский самовар. Не зная, как им пользоваться, министр приказал лить кипяток в трубу для растопки. Кипяток, хлынув из нижнего отверстия топки, ошпарил светских львов.
