— Ну, — смущенно пробормотал имам, — наличные всегда пригодятся.
— Никаких пиршеств, никакой тайной вечери с молодыми ягнятами. Малейшее — малейшее отступление от обычного распорядка может насторожить федералов. Пока что они, похоже, еще ни о чем не пронюхали, но мы уже так близки к цели, и мне бы не хотелось, чтобы все это развалилось, а я остаток своих дней зазря провел за решеткой, по три раза на дню удовлетворяя похоть своих сокамерников.
— Я все понимаю и повинуюсь. Я тебе очень благодарен.
— Вот и отлично, на том и остановимся.
— Есть еще один момент.
— Хорошо, какой?
— Смерть.
— Моя любимая вещь, в любой раскраске. О чьей смерти мы говорим?
— О твоей и моей.
— Она придет тогда, когда придет. Это ничтожная плата за высшие цели. Меня смерть не слишком пугает.
— Да, но… неужели у тебя нет никого, кого тебе хотелось бы увидеть снова?
— Разве только чтобы расхохотаться им в лицо.
— Но если задуматься о бегстве…
— Это невозможно.
— Ну… а если возможно?
— Гм, — задумчиво произнес парень.
— Так получилось, что у одного из моих последователей есть брат. Этот брат служил пилотом вертолета в военно-воздушных силах Марокко. Затем ввязался в радикальную политику, его арестовали, пытали, бросили за решетку. Ему удалось бежать, и в конце концов он оказался в Канаде.
— Любопытно.
— Он отличный пилот. Сейчас работает в одной сельскохозяйственной фирме, обрабатывает поля. Разбрызгивает на сорняки отраву. Убивает всякую дрянь.
— Замечательная работа.
— Так вот, я тут подумал, что в этот день воздух будет забит вертолетами. Полиция, военные, но в основном средства массовой информации.
— Можно не сомневаться, в небе будет твориться самое настоящее вертолетное светопреставление.
— Предположим, если будет устроено так… — И имам изложил свой план.
От 19 часов 21 минуты
до 19 часов 35 минут
Никого не удивило то, что дом оказался респектабельным. Он стоял футах в ста от дороги, в тени деревьев и обладал всеми наворотами вроде крыльца, башенок на крыше и гаража на три машины. Этот фешенебельный район в северной части Миннеаполиса облюбовали миллионеры, вокруг стояли такие же дорогие особняки, и весь квартал круглосуточно оберегался от суровой окружающей действительности охранниками в форме.
Три машины остановились перед домом, и отряд возглавил Билл Саймон, заместитель начальника местного отделения ФБР Кемпа. У него был только номер ордера на обыск, но не его бумажное воплощение, поскольку сам ордер, полученный на бегу, еще находился в пути от судьи штата.
Саймон постучал, и дверь открыл мужчина лет под шестьдесят с живописной густой копной седых волос на голове и стаканом виски в руке. Саймон сразу же отметил признаки высшего класса: кроссовки, джинсы в обтяжку, толстый свитер из шотландской шерсти на мощном торсе, вымуштрованном в тренажерном зале, очки в металлической оправе. За левым плечом хозяина маячила его жена, вероятно, охотничий трофей, ибо на вид она была по меньшей мере на десять лет моложе, привлекательная женщина с восхитительными золотисто-каштановыми волосами, также в обтягивающих джинсах и клетчатой рубашке. В руке у нее был бокал вина.
— Мистер Никс? Джейсон Никс?
— Совершенно верно, сэр, — ответил Никс, сразу же догадавшись, с кем имеет дело. — Вы из ФБР, правильно? Это по поводу Эндрю? У вас есть какие-то новости? У нас нет от него никаких известий. Я несколько раз пытался дозвониться до магазина, но тщетно. Я очень встревожен.
— Да, сэр, — подтвердил Саймон. — Мы действительно из ФБР, и приехали по поводу вашего сына. Нам известно, что он заведует одним из ваших магазинов в торговом центре, но у нас есть ордер на обыск.
— Что? — изумился Джейсон Никс.
— Сэр, у нас есть подозрения, что ваш сын связан с боевиками, захватившими торговый центр. Он определенно причастен к закупке оружия и боеприпасов, которые они используют. У меня есть номер федерального ордера на обыск вашего дома, выданного судьей четвертого округа Рафаэлем. Если хотите, вы можете в этом убедиться, проверив номер по Интернету.
— О господи, — пробормотал Джейсон Никс, отступая в сторону и пропуская агентов в дом.
